Мое чужое счастье

– Наверное, потому что хотела внука, а наша кандидатура ее не устраивала?.. – пожимает плечами. – Раз ты теперь все знаешь, предлагаю обсудить детали нашей свадьбы. Как тебе дата 14 февраля? День влюбленных, это было бы так романтично…

– Ирма, – прерываю. – Свадьбы не будет.

– Почему? Я уже выбрала платье.

– Уверен, ты его еще сумеешь надеть. Но в роли жениха будет кто-то другой. Более подходящий. Но не я.

– Вит! – взвизгивает. – Мы же договаривались!

– Сядь! – теряя самообладание, рявкаю я. С этими женщинами терпение ни к черту!

Ирма вздрагивает, но замолкает и садится.

– А теперь скажи: зачем тебе понадобился ребенок Пушкиной?

– Он же наш… – упрямо твердит. – Она к нему не имеет отношения.

– Ты понимаешь, что здесь, – машу у нее перед носом бумагами, – целый скандал! Репутации моей клиники конец! Все, что так долго и с любовью взращивал мой отец, а затем и я, полетит к чертям собачьим! Стоит только Арине подать на нас в суд! И она его выиграет. Знаешь почему?!

Ответить ей не даю. Продолжаю:

– Потому что все это – мошенничество чистой воды. Меня посадят, клинику закроют и люди, которые верой и правдой трудились здесь целыми династиями, останутся без работы. Но это ерунда, по сравнению с тем, что сама ситуация чудовищна! Как можно додуматься лишить мать ребенка?! Без ее согласия, ведома, просто обойтись как с мусором?! Ты понимаешь, вообще, что творишь?! У нас была официальная законная суррогатная мать. Для чего нужно было впутывать совершенно стороннюю женщину, которая ни в чем не виновата?! Ты подумала о ней?! Каково это – лишиться частички себя? Она восемь месяцев носила его под сердцем! Чуть не умерла при родах! А ты хочешь отнять у нее этого выстраданного ребенка?! – едва сдерживаюсь, чтобы не прибить Ирму этими самыми документами.

– Пушкина собственноручно подписала отказ, когда узнала, что ребенок чужой. Вот, —протягивает мне еще один лист бумаги.

– У меня другие сведения, – заявляю.

– Она обычная мошенница. Ей оказалось мало тех денег, что заплатили, – невозмутимым тоном говорит та, с которой я был так близок… самообладанию Ирмы можно только позавидовать.

– То есть ты утверждаешь, что если этой «мошеннице» заплатить еще, она молча уйдет в закат? – сквозь зубы цежу я.

– Теперь уже не знаю… У нее проснулся новый интерес. Она хочет заполучить тебя.

– Неужели… и зачем же я ей?

– Все просто: ты богат и сможешь содержать ее всю жизнь, пока она будет тебя шантажировать.

– М, – качаю головой. – Что ж, спасибо за предупреждение. Уверен, мы с Ариной сумеем договориться полюбовно. А тебя я попрошу прямо сейчас собрать вещи и выметаться из моей клиники и из моей жизни. Насовсем.

– Но за что?!

– За то, что сунула нос в дела моей клиники, начав наводить здесь свои порядки и настраивать персонал против Арины и меня! За то, что опорочила мою репутацию, и за то, что сделала больно человеку, который ни в чем не виноват. Этого достаточно, чтобы разойтись.

– Значит, с ней так нельзя, а со мной можно?!

– Ты сама виновата, поэтому не стоит продолжать играть со мной в обиженную женщину. Между нами все кончилось тогда, когда ты оставила меня одного, укатив на курорт и предпочитая светские мероприятия обществу любимого мужчины. А окончательная точка была поставлена с твоим приездом. Так что, даже если ты по какой-то невероятной случайности действительно являешься донором яйцеклетки, то это твои проблемы. Ребенка тебе не видать. Да и я уверен, что тебе он не нужен. И для чего весь этот цирк, вот в чем вопрос.

– Неужели ты не понимаешь?! – внезапно Ирма начинает рыдать. – Я же люблю тебя! Люблю!

– Нет, дорогая… Ты всегда любила только себя.

Сказав это, я забираю бумаги и выхожу из кабинета. Завтра же сменю замок.

– Ты не можешь так поступить со мной! – кричит мне в спину.

– Действительно… Поэтому даю тебе пять минут на заявление по собственному. И уходи своими ногами, иначе мне придется вызвать полицию.

Слышу, как в моем кабинете начинается Армагеддон. Наверное, Ирма решила выместить злость на моих дипломах, дорогих сердцу вещах, фотографиях. Все с грохотом летит на пол, разбивается и крушится. Но сейчас все эти вещи кажутся мне пустыми. Для меня важно лишь одно: я узнал, что стал отцом. И все остальное не имеет смысла.

Сообщаю охране, что Ирма буянит, и что ей нужно мягко помочь найти дорогу к выходу и больше не пускать на пушечный выстрел к клинике. Переношу совещание, проведу его завтра, где и сообщу об изменениях в кадрах. «Приближенным» Ирмы не место среди моих людей, может быть, это не очень хорошо с профессиональной точки зрения, но я хочу сохранить гармонию в коллективе. И отложив остальные дела, направляюсь в палату к сыну.