Мое чужое счастье

Мне пока трудно принять этот факт, поверить ему… но его голубые, ангельские глаза, в которых так легко утонуть… пронзительные, чистые… именно глядя в них, я засыпала от наркоза, находясь в полной уверенности, что Виталий поможет мне, сохранит ребенка… И он помог. А сейчас… Одинцов утверждает, что на моих руках его сын. Наш общий ребенок, долгожданный для обоих, и для каждого по отдельности… Не планирующих такой исход. И от этого осознания голова кругом.

Виталий осторожно забирает малыша и на некоторое время, кажется, даже перестает дышать. И я с ним заодно. Наблюдаю как этот сильный, красивый мужчина держит в руках такое маленькое хрупкое создание, с каким трепетом он смотрит на него… и сейчас в голове наконец начинает складываться пазл. Что если Виталий неспроста с самого первого дня относился к нам по-особенному. И забота его матери по отношению ко мне… не было ли это своего рода компенсацией за содеянное?! И чем больше я думаю, тем яснее понимаю: Надежда Анатольевна заранее знала, что делает. Пробирки не перепутали. Все было тщательно спланировано.

Вот только какую роль играет в этом Ирма мне еще предстоит узнать. И если окажется, что вся их семья против меня, то я буду бороться до конца.

Непроизвольно сжимаю кулаки и хочу что-то сказать… Но сейчас Виталий не выглядит воинственно настроенным. Я и раньше видела отцов с маленькими детьми, но такого счастья в их глазах еще не встречала. Кажется, Одинцов не врет в одном: он действительно рад, что стал папой. И вот как мне теперь делить ребенка с посторонним мужчиной? Он ведь сказал, что захочет принимать активное участие в его жизни, в воспитании… да… если бы мне кто-то рассказал о том, что со мной случится такое, я рассмеялась бы в лицо этому человеку.

– Прости, никак не могу поверить во все это… и кажется, целыми днями держал бы его на руках, наблюдая за ровным дыханием и биением маленького сердечка, – признается и кладет ребенка в кувез, замечая мое волнение. Не могу скрыть улыбку. У меня такое же ощущение по отношению к малышу.

Виталий держит слово: с ребенком остается целая бригада нянечек, два врача и охранник, «отвечающий головой».

– Никого не пускать. Только вот этих, по списку, – отдает ему бумагу. – При любом сомнении звонить мне.

Вроде бы успокаиваюсь. Надеюсь, это не просто спектакль, чтобы усыпить мою бдительность. Во всяком случае, в кармане лежит новенький пропуск, греющий душу. По нему я смогу перемещаться по клинике и навещать ребенка в любое время.

– Куда мы идем? – спрашиваю у Виталия.

– В лабораторию.

И действительно. Женщина в маске берет у нас мазок, без всяких вопросов и ухмылок. Просто выполняет свою работу.

– А малыш?

– У него уже взяли в палате. Не волнуйся.

Когда процедуры окончены, Виталий вновь приглашает следовать за ним.

– А сейчас куда?

– За одеждой, – открывает дверь в другой корпус. Там, где находится архив – мое «рабочее место».

– Можно попросить тебя об услуге? Не ругай, пожалуйста, Галину Викторовну… и Елену Борисовну тоже… Они были против моего трудоустройства. Но я… очень просила. Мне правда нужна работа…

– Это не обсуждается. Ты не будешь работать санитаркой, – довольно жестко заявляет Одинцов, глядя мимо меня.

– Но…

– Никаких но. Ты хотела быть с сыном, вот и будь с ним. Малышу нужна мама. Как ты себе представляешь совмещать какую-либо работу и младенца? Пока он в клинике под присмотром – это одно, но рано или поздно ребенок отправится домой. Ты будешь нанимать няню?

– Не думала так далеко… – признаюсь честно. Знал бы он, что у меня нет выбора. – Мне нужны деньги на билет до дома. Здесь меня ничего не держит… а там хотя бы отец. Подумаешь, что я ему не нужна… Возможно, увидев внука, он обрадуется и примет меня в свою новую семью…

Надежда на это и позволяла мне не падать духом последнее время. Сейчас же… все кардинально поменялось.

– Арин, ты же понимаешь, что о переезде не может быть и речи? Давай мы не будем форсировать события… сейчас, для нас обоих главное – здоровье и рост нашего мальчика.

С этим невозможно не согласиться, поэтому, сделав глубокий вдох, киваю.

– Давай переодевайся. Буду ждать тебя здесь.

Захожу в комнату и быстро меняю медицинский халат на джинсы и свитер. Но уйти не успеваю: сталкиваюсь с Зиной. Она смотрит на меня все так же: с неприязнью женщины, неудовлетворенной жизнью.

– Куда собралась?!

Молчу. Даже не знаю, что на это сказать.

– Ты чего тут все побросала?! Кто должен за тобой доделывать?! И где была столько времени, почему не на рабочем месте?

– Простите, Зина…

– Не «простите», а бери и доделывай. Домой не пойдешь, пока все блестеть не будет.

– Все хорошо? – заглядывает Одинцов, оценивая ситуацию.

– Виталий Тимофеевич… У меня тут новенькая… ничего не умеет, – теряется Зина, посматривая на него.

– Ей и не нужно уметь. Арина Романовна здесь работать не будет, – говорит он, – Готова? Идем.

– Как не будет? – разводит руками та. – А кому тогда работать?

– Вам, Зина. Сегодня же ваша смена, – чеканит он и, подхватив меня под руку, тянет к выходу. – Всего хорошего.

– И вам… – слышу вслед.

– Мне нужно было ей помочь… – шепчу.