Мое чужое сердце

Словно мне и подумать больше было не о чем, я задавался вопросом, отчего это камню такой почет. Как бы то ни было – именно об этом я и подумал тогда.

Я поднялся и позвонил Абигейл. Пусть время было и очень позднее.

– Уф, – произнесла она. Явно весьма встревоженная. – Мистер Бейли. То есть Ричард. Случайно не знаете, где Вида?

– Знаю, – ответил я. – Как раз поэтому и звоню. Она спит у меня на диване. И я был бы по-настоящему признателен вам, если бы вы соблаговолили приехать и забрать ее.

Мы стояли и смотрели, как она спит. По-прежнему комнату освещало только сияние угловой лампы, но я не хотел включать свет из опасения разбудить Виду. Что бы она ни стала говорить, когда мать будет уводить ее, я не стремился услышать этого.

– Чья это пижама? – спросила Абигейл. Голос ее выдавал: она была (объяснимо) немного не в себе.

– Она может оставить ее себе, – сказал я.

Потянулась натужная пауза, потом Абигейл спросила:

– А где ее одежда?

– Не уверен, что вам доставит удовольствие выслушать эту историю.

Абигейл отошла к стене Лорри и встала, повернувшись ко мне спиной.

– Такое впечатление, что она считает, будто любит меня, – сообщил я спине Абигейл. – Может быть, в этом и нет ничего такого уж странного. Если учесть все обстоятельства.

– Не поймите меня неправильно, мистер Бейли. Ричард. Ни на йоту не хочу принизить вас как мужчину или как человека. Но у моей дочери бездна эмоциональных проблем. Всегда были. Она думает, что любит многих мужчин. Каждую пару месяцев встречает парня и решает, что это любовь с первого взгляда.

Когда она высказала это, я ощутил острую боль потери. И такую, которая, клянусь, была невыносимой. Однако боль прошла сквозь меня, и я устоял на ногах, так что, полагаю, я мог и ошибиться.

Думаю (осознал с немалым удивлением), что мог бы всего на мгновение уверовать как раз в то, во что Майра так опасалась, я веровал. Что Вида увидела нечто особенное во мне, любила меня так, как Лорри любила, – ее глазами и тем же самым сердцем.

Может быть, я мечтал, что Вида никуда не денется и много лет спустя будет ждать, когда я приду. Так что потеря была, и я ее почувствовал. Тут я понял, что вышел из шока.

– Обычно такой мужчина лет на десять-двадцать старше, – говорила Абигейл. Подумалось, говорила ли она еще о чем-то, что я, возможно, пропустил мимо ушей. – Может быть, из-за отца… но – не знаю. Я не психиатр. Просто я знаю, что у нее внутри большая дыра. Девочка все время хватается за что-нибудь или кого-нибудь, пытаясь эту пустоту заполнить. Большинство мужчин еще как рады воспользоваться случаем!

Произнося это, она по-прежнему не отрывала глаз от фотографий Лорри. Мне было не понять, говорила ли она бездумно, или смотрела невидяще, или то и другое вместе.

– Я, полагаю, не из большинства мужчин, – заметил я.

Она наполовину обернулась ко мне. Слегка улыбнулась.

– Стало быть, я у вас дважды в долгу.

– Просто увезите ее домой, и я готов считать, что мы квиты.

– Вы сможете отнести ее в машину? Она весит чуть-чуть больше сотни[6].

– Она не проснется?

Абигейл рассмеялась.

– Виду ничто не разбудит. В этом смысле она как ребенок. Ее, посапывающую, можно на плече нести, будто шестилетнюю. Это та доля детства, из какой она так и не выросла.

«Одна из многих», – хотелось мне сказать. Но, похоже, это было бы жестоко. К тому же – ненужно.

Я обхватил одной рукой Виду под лопатками, другой – под коленками.

Она не была тяжелой.

И не проснулась.

Абигейл накинула на нее пальто, словно одеяло.

По пути от двери к машине я уловил легкий стук, что-то упало на дорожку.

Я принялся было указывать Абигейл, догадавшись, что упал утешительный камень. Едва не сказал: «Поднимите это».

Казалось постыдным позволить, чтобы весь тяжкий труд пошел насмарку. Лишить Виду возможности восторжествовать над твердым камнем.

Только меня рот подвел, его будто морозом сковало.

На обратном пути к крыльцу я подобрал камень, прекрасно понимая, что я наделал. Я его не крал. Такого я бы никогда не сделал. Нет, то было еще хуже. Я придержал что-то от Виды, что-то важное. То, за чем она позже придет или что позже мне придется вернуть.

И я понимал: поступаю так все время.

Не понимал только, как перестать.

Едва вернувшись в дом, я вытащил камень из кармана и принялся тереть большим пальцем.