Мое имя Офелия

Глаза Горацио широко раскрылись от изумления, он воскликнул:

– Белена! Гамлет говорил мне, что призрак его отца назвал именно этот убийственный яд, его влили ему в ухо.

– Действительно, ответ Мектильды подтверждает слова призрака, – уверенно сказала я. – Теперь послушай, Горацио. После пьесы Гамлета я проследила за моим отцом до спальни Клавдия, и там нашла спрятанный флакон с ядом. Я держала его в руке и видела оставшиеся в нем капли черного сока. Наверняка, это был тот самый яд, который убил короля! Мы с отцом боролись за него, и флакон вылетел из моей руки. Через несколько часов мой отец умер, и его тайны навсегда похоронены вместе с ним. Божество, которое надзирало за черными деяниями той ночи, не было ко мне милостивым, – с горечью сказала я.

– И вы не могли рассказать Гамлету о вашем открытии, так как его тут же отослали из страны, – сказал Горацио, сразу же осознав ситуацию. – Но если бы Гамлет знал об этом, он мог бы организовать справедливую и быструю месть. Увы, Фортуна, и правда, дама несправедливая! – Он на несколько мгновений задумался, потом прибавил: – Но почему ваш отец оказался в палатах Клавдия?

– Он сказал, что Клавдий послал его туда. Должно быть, он узнал, что Клавдий отравил короля Гамлета. И Клавдий, чтобы не позволить отцу его выдать, послал его на смерть от руки Гамлета. Этого я не могу доказать, хотя я в этом уверена, так как смерть моего отца дала королю повод отправить Гамлета в другую страну, где его тоже ждала смерть.

Горацио обхватил голову руками, растрепав свои непокорные рыжие кудри.

– О, по каким глухим и петляющим тропам, извилистым и запутанным, ходит зло! Но то, что вы говорите, весьма вероятно. Ваш отец играл в опасную игру и проиграл свою собственную жизнь. А Клавдий – тиран, и каждое его преступление требует совершить следующее, и в результате он купается в крови других людей и питается ею.

– Значит, ты согласен, что все эти события связаны друг с другом? – спросила я, испытывая облегчение от того, что Горацио не считает меня сумасшедшей.

– Как звенья железной цепи, – мрачно произнес он. – Если бы только мы могли заковать в нее Клавдия! Тем временем, Офелия, вам грозит бо́льшая опасность, чем я себе представлял.

– Да, и поскольку я бессильна воздать ему по справедливости, у меня нет другого выхода, как самой бежать из Эльсинора.

– Мужайтесь, храбрая Офелия, так как и вы, и Гамлет, можете хвалиться тем, что обманули Клавдия, и он поверил в вашу смерть, – с воодушевлением произнес Горацио.

– Ах, но игра еще далеко не закончилась в нашу пользу, – сказала я. – И мой брат еще играет в нее, не зная, кто его враг. Лаэрт – человек мстительный и непокорный. Вы видели, как он угрожал королю. Я боюсь, что он может стать следующей жертвой.

Я так долго размышляла о злодеяниях Клавдия, что полагала, будто знаю, каким будет его следующий шаг. Я взяла Горацио за плечи и заговорила тихим и настойчивым голосом.

– Послушай, Горацио! Гамлет проскочил мимо первой западни, устроенной Клавдием, который в этот самый момент готовит следующую ловушку. Я видела, как король старался привлечь моего брата на свою сторону и убедить его, что сам он невиновен в смерти нашего отца. Ты видел, как Гамлет и Лаэрт дрались в моей могиле. – Мой голос стал громче от возбуждения. – Клавдий настраивает моего брата против Гамлета, чтобы спровоцировать его в свою очередь. Король раздувает огонь их соперничества, эти два человека угрожают его правлению и его жизни. Чтобы самому не пачкать руки, он вынудит Гамлета и Лаэрта уничтожить друг друга! Только ты, Горацио, можешь их остановить.

Горацио широко раскрыл глаза, он понял и сдвинул брови с твердой решимостью.

– Я сочту своим долгом сберечь Гамлета и вашего брата, – поклялся он. – Но скажите мне, Офелия, как вы, добродетельная леди, так хорошо понимаете злобную душу Клавдия?

– Не знаю. Возможно, потому, что я много читала о жадности и о страсти, – ответила я, вспоминая все рассказы и легенды, которыми наслаждалась, хоть и не верила в ту порочность, которая в них описана.

В этот момент мастиф старухи проснулся и зарычал, его рычание напоминало раскаты грома. Дверь хижины распахнулась, петли ее заскрипели. Столб света проник в сумрак комнаты, и прохладный утренний ветер поднял клубы пыли.

В дверях, освещенная ярким солнечным светом, стояла Гертруда.

Глава 33

Королева вошла в хижину Мектильды, бесшумно ступая в кожаных башмаках по земляному полу, золотые жгуты на ее платье отражали свет. В присутствии Гертруды я съежилась, как цветок, слишком рано расцветший и замерзший под внезапным порывом зимнего ветра.

– Я погибла! Горацио, нас предали, – вскричала я, опускаясь на лежанку.

Мектильда упала на колени с проворством, удивительным для ее возраста. Горацио, желая защитить, заслонил меня собой. Он поклонился королеве, но его рука легла на рукоять меча, он приготовился действовать, если услышит какой-то звук или движение снаружи.

Гертруда кивком отпустила Мектильду, и старуха исчезла вместе со своим псом. Потом королева обратилась к Горацио.