Мое имя-Вендетта!

-Своего отца,– прошептала я трясущимися губами и уперлась взглядом в пол. Я ожидала презрения со стороны того кто недавно спас мне жизнь, и я это презрение заслуживала. Для любого человека родитель святое и неприкосновенное. Не удивлюсь, если он мне бросит в лицо, что-нибудь и уйдет. Но вместо этого Вик медленно подошел ко мне и опустился на колени рядом со мной.

-Посмотри на меня,– попросил он, и тон его был настолько теплым и ласковым, что я сначала ушам своим не поверила и подняла на него свои глаза. Он молчал и просто смотрел на меня и, как совсем недавно дядя Боря, поглаживал меня по волосам.

-Ты расскажешь мне, что тогда произошло?

-Зачем?

-Тебе станет легче.

-А тебе станет противно со мной общаться, если не уже.

-Не станет. Я тоже не святой, я смогу понять.

-Понять можно все, простить нельзя…

Вик обнял меня, неожиданно, резко и в то же время нежно, а я, уткнувшись в его мощную грудь, ощутила спокойствие. Так мы и стояли – на коленях и обнявшись, пока не зашел крестный и при виде нас не встал как вкопанный, я отпрянула от Вика как ошпаренная.

-Да ну ё! Предупреждать же надо!– и вышел из зала,– Молодежь, вы тут пообщайтесь, а я пойду, прогуляюсь пару часиков!– крикнул он уже из коридора. Я подорвалась со всех ног, крича:

-Крестный, ты все не так понял!– но ответом мне была захлопнувшаяся дверь.

Вернувшись в зал, накинулась на Викинга.

-Ты чего молчал? Мог бы тоже сказать ему. Что он теперь о нас думает?

-А если я не хочу?– вдруг спросил Вик серьезным тоном.

-Чего не хочешь?– опешила я.

-Опровергать его предположения.

-Ты с ума сошел?

Вик невесело улыбнулся, подошел ко мне и взял за руки.

-Уже давно, когда в дом твой зашел и тебя увидел, в глаза твои зеленые посмотрел. А я ведь осуждал твоего мужа, Лена, за то, что он резню устроил из-за бабы, тогда в девяностые. А теперь понимаю, что и сам бы так сделал. Веришь?

-Нет,– ошарашенно ответила я и головой замотала,– Замолчи! Это все не так. Ты все придумал.

Я вырвала руки и медленно отошла от него подальше. Я видела, замечала его взгляды, но всерьез не воспринимала. И как мне реагировать на его слова теперь? Да еще в такой ситуации, когда мой собственный муж запер меня в клетке вместе с ним.

Вик стоял с минуту, не шелохнувшись, и смотрел на меня, не мигая, потом сделал шаг, а я отпрянула, и сама же себя отругала. Дура, ничего ведь он тебе не сделает, если сама не захочешь!

-Я не придумал. Я говорю как есть, но не бойся девочка, это тебя ни к чему не обязывает. Ты ничего мне не должна, это я тебе должен.

-Нет,– я опять помотала головой, не в силах ничего сказать и честно не зная, как себя теперь вести – как мужчина он мне, конечно, нравился, но это ничего не значило, абсолютно ничего, а как человека, возможного друга я его терять не хотела,– Ты не должен.

-Должен, еще как должен,– нежно улыбнулся мне он,– И не только за то, что вместо меня под пули встала. Должен, потому что ты за человека меня приняла, не отшатнулась, за зверя не посчитала, не командовала мной как собакой, хотя и могла себе такое позволить. За то, что заставила поверить, что я не такой уж и урод,– улыбка медленно перерастала в усмешку, пока он говорил, а я ужаснулась, начиная понимать, что похоже я единственная кто к нему по– человечески отнесся.

-Вик, я…

-Друзья?– он протянул мне руку, вопросительно на меня глядя, и я ни секунды не сомневаясь, вложила в его руку свою. Он тут же воспользовался положением и притянул меня к себе.

-Вик,– настороженно проговорила я.

-Не бойся, не трону. Просто хочу сказать тебе спасибо за все. Знаешь, когда за тобой от больницы шел, злился. Думал, сейчас посмотрю, куда ты пошла, а потом все тебе выскажу. А когда тебя плачущую увидел – душа перевернулась.

-Не поверил Ксанке, значит,– вздохнула я.

-Я же не идиот.

-И ты вовсе не урод,– вставила я,– Никогда себя так больше не называй.

-Не надо меня успокаивать, я не девочка,– рассмеялся он.

-Тебе идет, когда ты улыбаешься,– не угомонилась я,– Лицо совсем мальчишеское становится и доброе.

Он опять рассмеялся и отпустил меня из объятий. А мне в который раз стало неловко, не знала, куда себя деть.

-Лен, перестань, сказал же, мое признание тебя ни к чему не обязывает,– видимо мой новоиспеченный друг обладал отменной проницательностью. Я отвела от него глаза и снова наткнулась на портрет отца.

-Лена,– осторожно позвал меня Викинг, видя, что я стою как вкопанная и даже дышать перестала,– Лена, не надо, не смотри.

Он быстро подошел ко мне и развернул к себе.

-Зачем душу себе рвешь? Думаешь, заслужила наказание?

-Да.

-Девочка моя, бедная, – произнес он с нежностью и покачал он головой,– Расскажи мне.

Я не хотела, боялась, что после рассказа увижу осуждение и отвращение, но я не имела права молчать теперь, когда начала считать его другом, когда сама же призналась в том, что натворила. Я рассказала все, про Лешку, про тот вечер, когда отец приехал к нам со своими архаровцами. Как стрелял в меня, как смеялся над моей болью, после признания, что это он отправил Лешку в Чечню, и как убивал на моих глазах Антона.