Мое ледяное проклятье

– Не знаю, – я пожала плечами. – Это же Жен, от нее всего можно ожидать. Интуиция у нее всегда была развита хорошо.

– Тогда пошли быстрее. – Ранион решительно поднялся.

– Куда? – удивилась я.

– Говорить все Жен и выводить Дэвида на чистую воду. В этой истории нужно поставить точку. И так слишком много лжи, недосказанности и боли. Хватит. Я потерял восемь лет жизни и не хочу потерять еще.

Он схватил меня за руку и потащил к выходу, а я зажмурилась от удовольствия. Ладонь была приятно прохладной, прикосновение не доставляло дискомфорта. Интересно, когда Жен смеялась в его объятиях после ледяного полета, она тоже не чувствовала обжигающего, выворачивающего наизнанку холода?

Почему-то мысль об этом заставила поморщиться. Я примитивно ревновала. Хотелось, чтобы Ранион был теплым только для меня, и ни для кого больше. Пусть это и проявление эгоизма в самой отвратительной форме. Но было приятно думать, что любая, кто попробует к нему приблизиться, рискует превратиться в ледышку!

Дома Жен не оказалось, это расстроило и выбило меня из колеи. Запертая дверь и тишина.

– И что делать? – несчастно спросила я Раниона.

Он пожал плечами.

– Гулять? Пить кофе, бродить по набережной. Как тебе эта идея? Никуда Жен не денется. Вернется домой, и обговорим все с ней.

Я нерешительно кивнула. Идея была хороша, и в любой другой ситуации я осталась бы от нее в восторге, но сейчас мне было не по себе. Бросив взгляд на другую сторону улицы, я нашла глазами окна квартиры Дэвида. Неясный мелькнувший силуэт заставил сердце сжаться. Рука с занесенным ножом. Может, бред, может, глюк, но я не могла его проигнорировать. Крикнула Раниону короткое «там» и бросилась в подъезд. За мной последовала метель из тысячи снежинок.

Дверь была открыта, и я залетела в знакомую прихожую без стука, уже на ходу крича:

– Жен!

Она в позе изломанной куклы лежала на полу. Бледная кожа, синеватые губы, распахнутая шуба и рассеченное пониже ребер платье. Рана оказалась глубокой и ужасной, только крови почему-то не было. Лишь примороженные края, словно тут приложил руки Ранион. Но он был со мной! А значит, к этому причастен Дэвид!

Мои догадки были верны, и Жен сумела сложить два и два. А может, знала чуть больше, чем я. Например, о магических талантах Дэвида. Она, моя сестренка, умела делать выводы. Только вот действовала иногда поспешно. Почему не дождалась меня? Почему кинулась первым делом к своему мужу, а не к Раниону, который сумел бы ее защитить, как защищал меня, даже тогда, когда считал, что ненавидит? Никогда не воспринимала Дэвида всерьез? Или думала, что его любовь настолько слепа, что он не сможет причинить ей вред? Как же ты могла быть так наивна, Жен?

– Зря ты пришла, Валенси, – холодно произнес Дэвид из угла комнаты. Он сидел в кресле, поэтому я не сразу его заметила. Бледный, с дрожащими руками, в которых он сжимал нож, словно сделанный изо льда. – И зря сделала это одна.

– А кто сказал, что я одна? – спросила я, падая на колени перед сестрой и чувствуя, как метель сзади меня сгущается, но не принимает человеческую форму.

Дэвид все понял и кинулся бежать, но дверь была перекрыта пургой, поэтому бывший Жен ринулся к окну. Но нельзя сбежать от стихии. Жаль, что он, похоже, еще этого не осознал.

Только упав на колени возле сестры, я поняла, что Женевьев все еще жива.

– Жен… – прошептала я, чувствуя, что глаза наполняются слезами. Ее ладонь была холодной, и кажется, продолжала стремительно остывать. – Открой глаза, Жен! Пожалуйста!

– Вал? – слабо прошептала Жен и дернулась, видимо, пытаясь встать. – Дэвид… он…

– Лежи, тебе нельзя вставать! – Я мягко нажала на ее плечи, заставляя снова лечь и расслабиться. – Не переживай, тут Ранион! Мы знаем про Дэвида. Не все, конечно, но я догадалась, что проклятье – не только моих рук дело. Все завязано на той книге.

Я подвинулась, позволяя сестре разглядеть, что происходит в комнате. А Жен почти не смотрела. Ей было все равно. Сестра начала рассказывать историю, постоянно сбиваясь и задыхаясь. Она словно боялась, что не успеет пролить свет на все.

– Ранион, я все объясню! – завопил Дэвид. Ему было несложно перекричать слабый голос едва живой жены. – Это Женевьев, это все она!

Вихрь из снежинок приобрел очертания человека. Ранион не выдержал. Его глаза сейчас сверкали синим, а волосы развевались за спиной, словно хищные ледяные змеи.

– Дэвид, ты убил ту, которую я очень любил. Ту, которую ты забрал у меня. Это ведь ты ее забрал. Думал, я не догадаюсь? – прищурился ледяной, и в комнате стало холодно, будто мы оказались на улице в сильный мороз.

– Это все придумала она! – снова заистерил Дэвид без зазрения совести, показывая пальцем на Женевьев.

– Он врет, – очень тихо простонала Жен, и в ее глазах мелькнул ужас. Только я могла в полной мере понять, что именно он значит. Жен боялась, что умрет и не сможет ничего сказать в свою защиту. Что мы поверим Дэвиду и никогда не узнаем правду.