Мое ледяное проклятье

Теперь я закатил глаза. Только этого еще не хватало. Не собирался я обсуждать со своей бывшей невестой свои ощущения в постели с ее сестрой! Это отвратительно! Как только донести эту светлую мысль до самой Женевьев? А вот другой вопрос просто застал меня врасплох. К счастью, моего мозга хватило, чтобы не спросить: «А нужно было?» Но, видимо, выражение лица было красноречивым, потому что Жен хмыкнула.

– Ты идиот, Ранион. Она уехала, чтобы не мешать нам. Наплевала на свои чувства. Ну и на твои, так как попросту про них не знала. Валенси хотела как лучше. Чтобы мы были счастливы.

– А разве есть «мы», Жен? – спросил я, вглядываясь в красивое лицо и пытаясь найти в душе отголоски былых чувств. Не выходило. И я немного боялся ее ответа. Вдруг только у меня все давным-давно перегорело.

– Все хорошо в свое время, – с грустью отозвалась Женевьев. – «Мы» остались где-то там, в прошлой жизни, восемь лет назад. Не знаю, к лучшему или к худшему, но изменить это не в наших силах. Ну и какой смысл заморачиваться этим вопросом? Нужно жить и двигаться дальше. Только так правильно. Возможно, ты изначально был предназначен не мне, а моей сестре?

– Возможно… – сказал я, даже не подумав, что могу этим обидеть Женевьев. Но она и не обиделась, только усмехнулась.

– Вот и замечательно. Я рада, что мы поняли друг друга в этом вопросе. Мужики меня разочаровали. Но… одна просьба у меня к тебе будет. – Жен сглотнула и закусила губу.

– Чего ты хочешь?

– Ты съездишь со мной забрать Китти? Я очень боюсь… ее реакции. Того, как сложатся наши взаимоотношения сейчас. Как я сумею рассказать ей, что случилось с Дэвидом. Вдруг она не примет меня такой?

– Жен, неважно, что было между нами раньше. Неважно, что мы чувствуем друг к другу сейчас. Я тебя не брошу. Помогу. И не только забрать Китти.

– Не знаю, как она воспримет меня. Так боюсь, что готова спрятаться.

– Зря переживаешь, Китти – как Пэрсик, – я указал на дрыхнувшего на своих коленях кота.

– Хочешь сказать, она и не заметит во мне перемен?

– Если ты действительно ее любишь, то да.

– Ран! – возмутилась Женевьев. – Она же моя дочь! Конечно, я ее люблю.

– Тогда пошли учиться летать! – усмехнулся я, а глаза Жен загорелись. Я смотрел на нее и понимал, что восемь лет назад был идиотом. И не потому, что оттолкнул ее, нет. Потому что не принял себя.

Новое состояние вызывало у Жен восторг. Она с наслаждением выбежала во двор в одном платье, закружила вокруг себя вихрь снежинок и с первого раза взлетела, на ходу меняя форму. Если из меня вышел депрессивный ледяной дракон, который похоронил себя в замке на горе, то из Жен ключом била энергия. И что-то подсказывало: Сноухельм заполучил нового хранителя. Город ждет много интересного, когда Женевьев возьмется делать его лучше и оберегать жителей от зла. Вопрос, чем буду заниматься я?

Впрочем, несколько идей на этот счет у меня имелось. Для одной я вчера создал двенадцать огромных кусков льда. Заказ нужно было закончить к зимним праздникам, а вот над воплощением другой идеи придется поработать. Но не сейчас. Сейчас все же нужно помочь Женевьев освоиться в новом состоянии. Какой бы способной ученицей она ни была, все же нужно показать ей, как не морозить все на своем пути, начиная от утреннего кофе и заканчивая водой, когда принимаешь душ.

Мы не стали врываться в дом тетушки Мэри вихрем снежинок. Опустились на дорожку возле него. На нас, перешептываясь, смотрели люди. Скоро по городу пойдет слух, что драконов сейчас два, и это меня немного волновало. А вот Женевьев – нет. Она решительно пошла к двери дома, и когда та открылась, с улыбкой протянула руки выбегающей Китти.

Мэри стояла сзади девчушки и смотрела на нас с удивлением и испугом. Я решил, что не буду вмешиваться. Позволю Женевьев освоиться самой. С подругой она тоже поговорит, но не сейчас. Сейчас важно было другое.

– Мамочка! – Китти, прижимая к себе плюшевого рыжего кота, кинулась со ступенек в объятия Женевьев.

У меня перехватило дыхание. Вдруг не получится? Малышка обняла ее за шею и поцеловала в щеку. Вроде бы пронесло, и моя теория об истинной любви сработала. А если так, получается, между мной и Жен никогда не было сильных и глубоких чувств? Возможно, я всегда это понимал и именно поэтому отгородился от нее стеной холода? И сам не заметил, как эта стена отрезала меня ото всего внешнего мира. Так продолжалось до тех пор, пока в мой снежный ад не ворвалась смешная рыжая девушка с толстым рыжим котом. Девушка, которой мне очень сильно не хватало сейчас.

– Зайка, я же холодная, – всхлипнула Жен, а Китти посмотрела на нее и ответила:

– Холодный – сугроб. Ну и еще твой друг. А ты, мамочка, теплая и любимая. Тебе не холодно в платье?

– Нет, моя хорошая. – Жен шмыгнула носом. – Мне теперь никогда не будет холодно.

– Это хорошо. А летать ты теперь сможешь?

– Смогу. – Женевьев рыдала, не скрываясь.

– А меня покатаешь?

– Непременно, – ответила она и рассыпалась снежным вихрем, подхватив восторженно захохотавшую Китти. Я отправился за ними.

* * *