Мое личное (не) счастье

Спускаюсь на первый этаж и выхожу на улицу. Рука сразу тянется к сигаретам. Ненавижу эту дурацкую привычку, ровно так же, как и ненавижу эту старую каргу. Можно сколько угодно говорить, как мне на нее плевать, но в душе я ее ненавижу. Ненавижу за то, что разлучила с Мишей, за то, что не давала видеться после того, как вышел из детдома, за то, что испортила его. Ненавижу и все тут. Кажется, только эта стерва может вывести меня из себя. И тлеющая сигарета лишний раз это подтверждает. Выбрасываю опаляющий мои пальцы окурок, хватаюсь за мочку уха, но через считанные секунды вновь закуриваю очередную сигарету. Когда-нибудь эта дрянь меня погубит, хотя всегда есть шанс умереть раньше. Усмехаюсь сам себе и затягиваюсь, отравляющим легкие, дымом.

***

Сколько бы я себя не убеждал, что в произошедшем с Мишей виноват он сам, легче не становилось. Есть то, что есть. А на пятый день, несмотря на прогнозы врачей, Миша очнулся и даже заговорил. Бабкиному счастья не было предела. Ни на минуту не оставляла брата, чем в очередной раз вызвала мою ненависть. Когда уж совсем стало невмоготу, отправилась домой приводить себя в порядок.

— Знаешь, мне кажется, я видел свет в конце тоннеля, — хриплым голосом произносит брат. — И это ни хрена нехорошо.

— Зато теперь вышел на свет.

— Не ожидал тебя здесь увидеть. Ты… прости меня, что я тогда наговорил. Ты прав. Все, я честно возьмусь за голову.

— Ты сначала на ноги встань.

— Да куда я денусь.

— Есть несколько вариантов куда деться. Миш, — впервые за полгода беру его за руку, — с возрастом люди не меняются, но тебе всего двадцать три, притормозить еще можно и исправить все тоже.

— Я все исправлю. Если выкарабкаюсь и выйду отсюда на своих двух, торжественно обещаю бросить курить, пить и трахать все, что движется. Только у меня к тебе просьба, — шепчет Миша. — Можешь остаться ненадолго здесь. Бабушка меня с ума сведет, уже за несколько часов меня достала. Не хочу, чтобы она мне потом утку подавала.

— То есть ты хочешь, чтобы это делал я, — не могу скрыть усмешку в голосе.

— Кто угодно, кроме нее.

— Ладно. Повоюем еще с твоей бабкой.

Но вот на удивление повоевать не получилось. Евгения Александровна, а вечером того же дня предстала именно она, а не старуха в печали, была крайне со мной любезна и даже соглашалась на любой мой комментарий.

Когда вечером впервые позвонил Вике, был готов к тому, что обидится, но к тому, что выключит телефон-нет. А я думал выросла. Закуривая очередную сигарету, в который раз подумал, что будет тяжело. Очень тяжело. А через три дня в этом только убедился, когда на множество неотвеченных звонков получил сообщение.

«Забудь обо всем, что я тогда говорила, это все алкоголь. Живи своей жизнью. Все равно не отвечу. У меня есть Коля, у тебя Марина. Так и должно быть. Не надо мне больше звонить и писать».

Коля у нее есть, ну-ну. Так, ладно, херня это все, приеду-разрулю. Правда и тут встала проблема, как-то в моей голове не укладывалось сколько длится реабилитация таких как Миша. Такой роскоши я позволить себе не мог. Там поди уже Марина гульнула с Максом, еще не успею состроить обиженный вид и сыграть на совести Островского, а учитывая, что это мой единственный козырь, надо скорее сверкать пятками. Две недели-и так непозволительная роскошь вдали от дома.

— Олег, а ты не можешь остаться подольше? Миша этого очень хочет, — спокойствие, только спокойствие, мысленно повторяю себе я. Старость надо уважать.

— Не могу, у меня своя жизнь, к тому же, он скоро будет на ногах. Но я обязательно к нему приеду.

— Олег, подожди. Давай я дам тебе денег, только останься, пожалуйста. Дам на первое время, чтобы здесь тебе было комфортно, а потом…. Я как-то не задумывалась раньше, как ты жил… в общем давай я помогу тебе открыть какое-нибудь дело. Приобщишь туда Мишку, когда он встанет на ноги. Может к нам в дом переедешь. Он же большой, места там всем хватит, — глубокий вдох-выдох. Старость надо уважать и на хрен не послать.

— У меня все есть, Евгения Александровна. Я заработал, — произношу по слогам, как можно громче. — Ладно, мне уже пора, а то опоздаю на рейс. Скоро приеду, кстати, у вас есть уникальная возможность для исправления своих собственных ошибок. Представьте, что перед вами младенец Миша. До свидания.

Глава 10

По приезду домой меня не ждало ничего хорошего. Островский как будто кого-то схоронил. Марина, которая упорно старалась сделать вид, что все хорошо, но так и непонятно гульнувшая с Максом или нет. Ну и Вика, сверкнувшая пятками к тетке в деревню. Последнее вообще шикарно. Как через эту стервозину пробраться к Вике, остается пока загадкой. Через забор и в окошко, усмехаюсь сам себе. Романтика…

— Тут ничего не случилось за время моего отъезда? — присаживаюсь напротив Островского и разливаю виски по бокалам.

— Ты о чем-то конкретном спрашиваешь?