Мое любимое чудовище

— Нет нужды это еще раз переживать, — тихо произнес Аполлон. — Просто рассказывай дальше.

Но Лили яростно замотала головой и, задыхаясь, возразила:

— Иначе ты не поймешь. Она была… вся в крови. Не знаю, как у нее хватило сил до нас добраться… Она так хотела этого ребенка. — Лили судорожно вздохнула, едва не закашлявшись от душивших ее рыданий. — Так любила его…

— Господи! — простонал Аполлон, прижимая Лили к себе и тихонько, как ребенка, покачивая. — Бедная ты бедная…

— Он очень сильно ее избил, один глаз полностью закрылся, щека кровоточила, а нос и вовсе вдавился внутрь, и ей приходилось дышать ртом. Но самое страшное — кровь лилась из нее.

Аполлон прижал ее лицо к своей щеке, мокрой от слез: так растрогал его рассказ Лили, хотя ту женщину, Китти, он совсем не знал.

— У нас не было времени, чтобы послать за повитухой, и Мод уложила Китти на мою кровать, подстелив под нее простыни. Эдвин ей помог, когда вышел из ступора. Конечно, ему не следовало там находиться, но другого выхода не было.

Лили закрыла лицо руками, заново переживая то горе и тот ужас. Китти, бедная Китти! Она была такой хорошенькой, такой живой!

— Тише, любовь моя, тише! — пробормотал Аполлон, уткнувшись в ее волосы и укачивая ее, точно младенца.

— Прости… Что-то я совсем расклеилась, — произнесла Лили, вытирая слезы тыльной стороной ладони.

Из носа у нее текло, глаза покраснели. Не ради этого ведь пришел сюда Аполлон: не ради уродливой, рыдающей женщины.

— Тебе не за что извиняться.

Лили кивнула, пытаясь справиться со слезами и восстановить дыхание.

— Ребенок родился почти на рассвете, такой сморщенный и красный, но Китти так его и не увидела: к тому моменту, как он появился на свет, она уже перестала дышать. Я думала, что он тоже не выживет: он был такой маленький, — но Мод знала, что делать. Первым делом она отправила Эдвина на поиски кормилицы, а потом запеленала малыша и положила вокруг него нагретые кирпичи. — Лили улыбнулась, несмотря на причинявшие боль воспоминания. — Знаешь, он даже не плакал: просто моргал и смотрел на все вокруг большими темно-голубыми глазами. Это позднее один глаз приобрел зеленый оттенок. А еще его головку венчал пучок темных кудрявых волос. В общем, само очарование. Эдвин предложил назвать его Джорджем, но мне показалось, что это слишком простое имя, поэтому я назвала его Индио.

Лили наконец прямо взглянула в глаза Аполлону, и он тихо проговорил:

— Значит, мужем Китти был Росс?

— Да, — ответила она просто, словно сообщала, который час, хотя до сего момента правду не знала ни одна живая душа. — Мы сразу поняли: если он узнает, что малыш жив, то непременно что-нибудь с ним сделает. Ведь, избивая Китти, он говорил, что собирается жениться на другой, которая родит ему наследников, соответствующих его статусу. Мне пришлось на некоторое время уехать из города: выступала в провинции, на семейных вечеринках. Со мной была, конечно, верная Мод и совсем юная кормилица. Вернувшись в Лондон, я просто говорила всем, что Индио мой сын.

— Росс не знает правды…

— Нет, — кивнула Лили, — и не должен узнать. У него другая жена и двое маленьких сыновей. Я содрогаюсь при одной только мысли, что он сделал бы, если бы знал, что у него уже есть наследник, рожденный актрисой без роду-племени.

Аполлон медленно сжал кулаки.

— Но почему убийство собственной жены сошло ему с рук? Это неправильно.

Лили с мольбой посмотрела на него:

— Поклянись, что не станешь его преследовать и никому не скажешь о том, что узнал. До тех пор, пока думает, что ребенок умер вместе с Китти, он не представляет опасности.

Глаза Аполлона потемнели, когда он посмотрел на Лили.

— Тогда почему он постоянно за тобой наблюдает?

Лили покачала головой.

— Я — последняя, кто видел Китти. Должно быть, он догадался, к кому она пошла, и знает, что мне известно, что он с ней сделал.

— В таком случае он видит в тебе угрозу для его свободы.

— Да кто я такая? Всего лишь актриса, которую никто не станет слушать.

— Это не так! Все сегодня встали, чтобы поприветствовать талантливого драматурга. — Аполлон взял ее руки и прижал к груди. — Возможно, ты не считаешь себя такой уж важной персоной — и, наверное, так и было в определенных кругах, — но как насчет общества в целом? До того, как все узнали, что ты великий драматург, тебя превозносили как прекрасную актрису. Лили, у него теперь есть веские причины тебя бояться.

— Даже если ты прав, я не… — Лили закрыла глаза, силясь подобрать слова. — Я не хочу, чтобы кто-то еще узнал про Индио. Это мой сын, только мой, и он должен быть в безопасности.

— Тише, успокойся, — прошептал Аполлон, взяв ее лицо в свои большие руки. — Клянусь, что никогда не подвергну опасности ни тебя, ни Индио.

— Спасибо, — выдохнула Лили, подалась вперед и поцеловала Аполлона в подбородок, поросший жесткой щетиной. — Спасибо.

— Очень сожалею о случившемся, — прошептал он, приподняв двумя пальцами ее подбородок. — Ты не должна была быть свидетелем худшего из того, что способен сотворить мужчина.

Губы Лили изогнулись в усмешке.

— Почему только я? Другим что, можно?