Мое любимое убийство. Лучший мировой детектив

Стал я рассказывать Тому про план. Теперь, говорю, надо держать язык за зубами и никому ни слова, кроме Джима. Том сразу повеселел, даже чуть не запрыгал от радости. Сказал, что теперь с Джимом ничего не случится. Даже если мы не найдем убийц, план Герцога его все равно спасет, а потом мы снова поможем Джиму бежать из рабства и здорово повеселимся: увезем Джима в Англию и передадим самой королеве — пусть он помогает на кухне, прислуживает за столом, а еще будет телохранителем и знаменитостью. И мы славно попутешествуем — увидим Тауэр, и могилу Шекспира, и узнаем, в какой стране мы все жили, пока не начали бороться за справедливые налоги и равное представительство в парламенте и не подняли шум, потому что ничего этого не было.

Но тут Том сказал, что получил хороший урок и больше не станет ради славы разбрасываться удобными случаями. Нет уж, с этого дня — никакой славы, главное — дело! Джима надо спасать чем быстрее, тем лучше, и не беда, если без шума.

Я обрадовался: наконец-то Том дело говорит! Раньше он просто был не в себе, сразу видно. Зато теперь-то он точно в здравом уме! Он даже сказал: пусть лучше Король и Герцог придут ночью, заберут Джима из тюрьмы и выведут из города незаметно, без всякого шума — хватит показухи, теперь с ней покончено. Ей-богу, мне снова стало не по себе: неужели Тома опять занесло, только в другую сторону? Но я промолчал.

Том и говорит, что новый план — самый надежный, лучше не придумаешь, но это не значит, что надо сидеть сложа руки: а вдруг Короля с Герцогом посадят в тюрьму (уж этого-то всегда можно ожидать), а когда выпустят, Джима спасать будет уже поздно…

— Не надо, Том! — перебил я его. — Об этом не то что говорить, даже думать нельзя.

— Нет, Гек, придется. Раз такое может случиться, значит, надо все хорошенько обдумать, нельзя больше ничего упускать из виду. Пока мы ждем, давай денек-другой поищем тех двоих — надо пользоваться любым случаем. — Том помолчал, вздохнул тяжело и говорит: — Жаль, до дождя не успели. И зря мы сюда приехали.

Мы смотрели во все глаза ночь напролет, почти до рассвета, хотели и вовсе не ложиться спать, но потом взяли да и заснули. Проснулись — а уже полдень. Ну, думаем, это никуда не годится! Мы разделись, окунулись, а потом пошли в город. Там съели на двоих целых шестьдесят четыре блинчика и еще много всяких вкусностей, наелись — и сразу полегчало. Спрашивали про челнок, но никто его не видел, а пароход опоздал, и, когда мы добрались до дома, уже стемнело. Джима обвинили в убийстве с отягчающими обстоятельствами, Крот Брэдиш уже лежал в могиле, а в городе только и было разговоров что о всезнающем, загадочном Провидении — в душе, наверное, все ему удивлялись и благодарили его, но никто прямо сказать не решался.

Съели мы еще шестьдесят четыре блинчика и пошли в тюрьму утешить Джима, а когда рассказали ему про новый план, он растревожился не на шутку и даже не знал, радоваться ему или печалиться. Джим и говорит:

— Господи помилуй, не успел выпутаться из одной переделки — сразу в другую попадаю. — Но тут он увидел, как Том расстроился, и стало ему стыдно. Погладил он Тома по голове черной морщинистой рукой и говорит: — Ничего, сынок, не грусти. Я-то знаю, что вы стараетесь изо всех сил, и, что бы ни случилось, старик Джим на вас не в обиде.

Джим, конечно, до смерти боялся снова очутиться в лапах у Короля с Герцогом — ему даже говорить-то об этом было страшно. Но он знал, что мы с Томом не дадим ему надолго остаться в рабстве — если смелость, упорство и хитрость хоть чего-нибудь да стоят! Он, разумеется, успокоился и говорит: если королева попробует его в деле и увидит, какой он честный и работящий, то на следующий год она прибавит ему жалованье. А Том в ответ: ясное дело, прибавит — она же молодая и неопытная. Так что все были довольны, Том собрался домой и говорит: пойдем со мной! — мы и пошли вместе.

Дома тетя Полли задала Тому трепку, но совсем не страшную. Сначала она здорово сердилась, но когда мы рассказали, что два дня рыбачили на том берегу и не знали, что протрубил рог и перепугал до смерти весь город, а еще было убийство, и убийца — Джим, тетя Полли забыла, что злилась на нас. Ей не терпелось поскорей рассказать новости, она бы это удовольствие ни на что не променяла!

И тетя Полли принялась за дело: целых два часа рассказывала, все на свете переврала, зато развлеклась на славу А когда закончила, то история вышла в десять раз страшнее чем на самом деле, — Том наверняка пожалел, что не назначил тетю Полли заправлять заговором. Но Джима ей было очень жаль: не иначе как Крот пытался его убить, а то бы Джим не вышиб ему мозги мушкетом!

— Что, и вправду вышиб, тетя Полли?

— Честное слово!

А вечером вся компания заявилась к тете Полли в гости, и сыщик Флэкер тоже пришел. Он собрал улики и уже знал об убийстве все, будто своими глазами видел. А гости сидели и слушали, раскрыв рот, да восхищались: ай да Флэкер, ай да молодчина!