Мое любимое убийство. Лучший мировой детектив

— Поэтому я ничего не имел против, — продолжил лейтенант. — Три года назад я приезжал домой, но с ними особо не виделся. Они жили на съемной квартире. До прошлой недели это был единственный раз, когда я встречался с ними после свадьбы. Тем временем наша мать умерла, и Миллисент стала получать доход. Тогда же она написала мне несколько писем. В остальное время мы не часто писали друг другу, но около года назад Миллисент прислала мне их новый адрес — коттедж Брукбенд, Муллин Коммон — они сняли дом. Получив два месяца отпуска, я, само собой разумеется, решил навестить их, полный намерения провести с ними как можно больше времени, но уже через неделю съехал под вымышленным предлогом. Унылое, невыносимое место, все пропитанное неописуемо гнетущей атмосферой. — Он беспокойно огляделся, наклонился и понизил голос. — Мистер Каррадос, я совершенно уверен, что Крик только и ждет удобного момента, чтобы убить Миллисент.

— Продолжайте, — спокойно ответил Каррадос. — Вас ведь убедила не только неделя в мрачной обстановке коттеджа Брукбенд, мистер Хольер.

— Я не вполне уверен, — с сомнением признался Хольер. — К этому вполне могли привести подозрительность и ненависть ко мне, скрытая под маской вежливости. И все-таки было кое-что более существенное. На следующий день после моего приезда Миллисент рассказала, что, безо всяких сомнений, несколько месяцев назад Крик собирался отравить ее гербицидом. Она проговорилась об обстоятельствах этого в минуту сильного нервного потрясения, но позже отказалась возвращаться к разговору об этом — даже слабо отрицала. Все, что мне с величайшей сложностью удалось вытянуть из нее, расспрашивая о муже и его делах, — Миллисент была совершенно уверена, что Крик подмешал яд в бутылку портера, которую она должна была выпить за ужином, оставшись одна. Когда это не сработало, он вылил смесь, вымыл бутылку и добавил в нее остатки из другой.

Гербициды вместе с другими смесями хранились в том же шкафу, что и пиво, и были разлиты в такие же бутылки, но с надлежащими этикетками. Так что я не сомневаюсь, что, вернувшись домой и обнаружив Миллисент мертвой или умирающей, он бы представил это так, словно она в темноте перепутала бутылки и успела сделать глоток яда, прежде чем обнаружила свою ошибку.

— Да, — согласился Каррадос. — Легкий и безопасный способ.

— Вы должны знать, мистер Каррадос, что они живут весьма скромно и Миллисент практически полностью находится во власти своего мужа. У них всего одна служанка — женщина, которая приходит на несколько часов каждый день. Дом стоит весьма уединенно. Крик иногда отсутствует по нескольку дней, а Миллисент своей гордостью или безразличием оттолкнула от себя всех старых друзей и не завела новых. Он может отравить ее, закопать тело в саду и уехать за тысячи миль, прежде чем кто-нибудь начнет справляться о ней. Что же мне делать, мистер Каррадос?

— Маловероятно, чтобы он попытался теперь отравить ее чем-нибудь еще, — рассудил Каррадос. — Этот план провалился, и его жена будет настороже. Он может знать или, по крайней мере, подозревать, что кому-то об этом известно. Нет… Самой разумной мерой предосторожности для вашей сестры будет уйти от этого человека, мистер Хольер. Но она ведь не сделает этого?

— Нет, — подтвердил Хольер. — Я сразу ей это предложил. — Молодой человек некоторое время боролся с сомнениями, а потом выпалил: — Честно говоря, мистер Каррадос, я не понимаю Миллисент. Она сильно изменилась. Она ненавидит Крика и обращается с ним со скрытым презрением, которое как кислота разъедает их жизнь. И все же она неимоверно ревнует его и не позволит ничему, кроме смерти, разлучить их. Их жизнь ужасна. Как бы сильно мне ни был неприятен Крик, прожив с ними неделю, я должен признать — он изрядно от нее натерпелся. Было бы не так уж удивительно, если бы он в сердцах убил ее.

— Это нас не касается, — сказал Каррадос. — В игре такого рода надо выбирать сторону, и мы сделаем это. Остается убедиться, что наша сторона выиграет. Вы упомянули ревность, мистер Хольер. Вы полагаете, у миссис Крик есть реальные основания?

— Мне стоило сказать об этом, — ответил Хольер. — Мне довелось познакомиться с репортером, работающим в том же квартале, что и Крик. Когда я упомянул его имя, он ухмыльнулся. «Крик, — сказал он, — у него роман с машинисткой, не так ли?» — «Вообще-то, он муж моей сестры, — ответил я. — Что за машинистка?». Парень сразу срезался. «Нет-нет, — сказал он. — Я не знал, что он женат. Не хочу ни во что такое впутываться. Я только говорю, что у него есть машинистка. Что такого? У нас тоже есть, у всех есть». И больше мне ничего не удалось у него выяснить, хотя эти слова и усмешка подразумевали… Ну, вы понимаете, мистер Каррадос.

Каррадос повернулся к своему другу.

— Полагаю, ты уже все знаешь о машинистке, Луис?

— За ней установлено строгое наблюдение, — с торжественной важностью ответил мистер Карлайл.

— Она не замужем?

— Нет. Если верить общему мнению, нет.