Мое маленькое счастье. Книга 1

Цун Жун встретила его недружелюбным взглядом. Хотя девушка была одета в уютную домашнюю одежду, от нее веяло холодом.

– За побег с места дорожно-транспортного происшествия приговор от трех до семи лет лишения свободы.

Вэнь Шаоцин рассмеялся.

Девушка несколько секунд смотрела на собаку, поджав губы, затем сказала:

– Но тебе, должно быть, еще нет шестнадцати лет. Ладно, прощаю.

Она взглянула на Вэнь Шаоцина:

– На улице прохладно?

– Да, снова похолодало. Одевайся завтра потеплее.

Заметив, что Цун Жун работает, юноша спросил:

– Почему не перешла в кабинет?

– Я хотела дождаться твоего возвращения, – смущенно ответила она, – самой неудобно.

– Ничего неудобного, – возразил Вэнь Шаоцин.

Цун Жун и Чжун Чжэнь были хорошо воспитаны. Хоть Чжун Чжэнь и любил иногда подурачиться, но в общении с людьми он проявлял неизменную вежливость. Его сестра – возможно, в силу своей профессии – отличалась некоторой резкостью, но редко переходила границы приличий. Вэнь Шаоцину давно хотелось познакомиться с ее родными, узнать их семью поближе.

С тех пор как девушка увидела медицинские рукописи в доме Чжун Чжэня, она не переставала думать о кабинете Вэнь Шаоцина. Несколько раз она уже заглядывала к нему в гости, но туда еще не входила. И вот наконец такая возможность представилась. Как только девушка вошла, ее глаза устремились к книжным полкам.

– Можно посмотреть? – взволнованно спросила она.

Вэнь Шаоцин быстро привел в порядок материалы, разложенные на столе, и ответил:

– Да, конечно.

На полках громоздились толстые тома, посвященные медицине. В углу девушка заметила целый ряд книг, корешки которых отличались от остальных. Она взяла одну наугад. Это оказалась медицинская книга, переписанная от руки. И таких здесь было, наверное, несколько десятков! Страницы пожелтевших тетрадей были сплошь исписаны аккуратным бисерным почерком. Цун Жун пролистала рукописи и заметила, что в самых истрепанных из них почерк был неровным, а рисунки неуклюжими, будто их рисовал маленький ребенок. Но, чтобы писать таким мелким почерком, нужно очень много терпения. Откуда у ребенка такая усидчивость? Девушка пролистала еще несколько книг: почерк варьировался от более размашистого и свободного до строгого, по-старинному каллиграфического.

Цун Жун догадалась, почему почерк так менялся. Вероятно, ее сосед начал переписывать труды по медицине сразу же, как взял в руку кисть?

Девушка оглянулась на Вэнь Шаоцина:

– Это все ты?

Он взглянул на книгу, потом грустно улыбнулся.

– Ну, это история страданий. В детстве меня, в качестве наказания за шалости, заставляли от руки копировать книги по традиционной китайской медицине, и за десять с лишним лет их накопилось немало.

– Когда ты в последний раз занимался этим?

– В последний раз… после подачи заявления на вступительные экзамены.

Вэнь Шаоцин очень ясно помнил: его дед хотел, чтобы его внук изучал традиционную медицину, но он подал заявление на хирургию. Дедушка Вэнь страшно разозлился и заставил его все летние каникулы переписывать книги в своем кабинете. Так что самые длинные за все свое студенчество каникулы он провел под стрекотание цикад в компании четырех драгоценностей дедушкиного кабинета: кисти, бумаги, туши и тушечницы[8].

Она продолжала перелистывать книги одну за другой.

– Почему ты перестал переписывать? Наказание упразднили?

– Нет, – ответил Вэнь Шаоцин после небольшой паузы, – просто придумали другое.

Она уловила в его голосе что-то странное и с любопытством спросила:

– А какое?

Выражение лица Вэнь Шаоцина вдруг изменилось. Избегая ее взгляда, он откашлялся:

– Расскажу в другой раз.

Вопрос о наказании неожиданно смутил сильного и уверенного в себе Вэнь Шаоцина. Должно быть, в этой истории речь шла уже не просто о страданиях, а об унижениях.

Цун Жун все еще держала в руках книгу, и ей захотелось забрать ее с собой. Она робко взглянула на собеседника:

– Можно мне взять эту рукопись?

– Тебе она нравится? – удивился он.

– Ну… я видела такую однажды у Чжун Чжэня. Когда я попросила у него, он мне не дал.

Вэнь Шаоцин немного подумал и вдруг лукаво улыбнулся:

– Это свадебный подарок для моей невесты, который я готовил с детства. Если возьмешь – станешь моей женой.

– Тогда не надо, – холодно ответила девушка, рассердившись. Снова этот негодяй напомнил ей, что у него есть возлюбленная.

Он сразу сменил тон:

– Не сердись, я пошутил. Бери какую хочешь.

Но девушка раздраженно отказалась:

– Нет, не надо. Мне пора работать, и тебе тоже лучше заняться своими делами.

Парень, казалось, о чем-то догадался. Не говоря ни слова, он вышел из кабинета, сел на диван и поманил к себе Жана-Иди-Прочь.

– Нельзя так выскакивать и пугать Цун Жун! – Он наградил питомца грозным взглядом. – Слышишь? Она и так тебя боится. Если еще раз так сделаешь – отдам тебя в приют!

Неизвестно, понял ли пес хоть что-нибудь из того, что говорил хозяин. Как бы то ни было, он жалобно заскулил и лег на пол.

Вэнь Шаоцин встал и направился в ванную комнату. Пройдя несколько шагов, он вернулся и, опустившись на колени, потрепал Жана-Иди-Прочь за ушами.