Мое мерзкое высочество

К моему облегчению, кивнул один из секретарей, шагнув вперед. Хорошо, что не пришлось прибегать к более строгим мерам, и эти люди понимали, что я имею сейчас достаточно веса, чтобы суметь изменить их жизнь. В любую, угодную мне, сторону. И настолько сильно, как сама того решу.

— Предположение появилось у нас около двух декад назад. О чем мной было немедленно сообщено Великому Герцогу, в соответствии с инструкциями.

— Ты об этом знала? — повернулась к Полли, которая подняла вуаль и теперь взирала на меня своими темными, сияющими, как ночное небо, глазами.

— Документы были отправлены в соответствии с вашими указами. Прошу простить меня, но эта информация прошла мимо меня. Я заслужила наказание, моя принцесса.

Темная фигура склонилась, ожидая решения.

— Ты его поучишь. Но позже. А что же касается вас двоих… вы можете убираться вон. В конюшнях дворца всегда не хватает рук для уборки навоза. Вы разжалованы до низшего ранга придворной прислуги. Примите приказ. После того, как подучите по двадцать ударов палками по пяткам. В ваших услугах я более не нуждаюсь, — наказание считалось довольно суровым и скорее всего, ни один из секретарей после него не сможет ходить около пяти дней, но это было куда милосерднее, что я имела основание назначить. Служить сразу двоим господам и надеяться сохранить жизнь — весьма большой риск.

Низко поклонившись, признавая мою доброту, оба секретаря вышли вон. Единственное, что спасло обоих от смертной казни то, что я не позволяла им вникать в особо секретные документы. В противном случае, как посвященные в тайны, они бы не выбрались и за ворота моего поместья. А так оставалось надеяться, что Назарат по достоинству наградит их семьи, так как мой указ отменить он не мог.

Посмотрев на Полли, я печально вздохнула. Без толковых помощников мне никак не справиться с тем количеством дел, что имелся на данный момент.

— Отправляйся в Тайную Канцелярию и присмотри мне там пару человек. Из тех, кто помладше да потолковее. Кто еще не успел заинтересовать важных господ, но имеет многообещающий оскал, — Полли поклонилась, набрасывая на лицо вуаль. Я же прикрыла глаза на несколько мгновений, собираясь с духом. — И попроси князя зайти ко мне.

Дальше оттягивать это было неразумно.

Распрямив спину до хруста, сцепив руки перед собой, я приготовилась к обороне. Резные двери распахнулись, и в кабинете появился Сальва.

Бегло оценив мое положение, князь только вскинул бровь, отойдя к мягкому дивану, вынуждая меня повернуться.

— Олив, милая, — Легат глубоко вздохнул, не отводя взгляда от меня, — у нас не получится разговора, пока ты сидишь там.

Опускаясь на диван, Сальватор похлопал по месту рядом с собой.

— Иди ко мне, пожалуйста. Все же, я не твой секретарь, и, надеюсь, заслужил это.

Чувствуя, как подрагивают руки, я медленно встала из-за стола, глядя на князя с подозрением. В этой ситуации было довольно сложно сказать, кто прав, кто виноват, так что я и не знала, с чего начинать разговор.

— Ты просил помощи у Назарата? — попыталась возмутиться я, замерев в паре шагов от Сльватора и сложив руки на груди.

Однако, возможности устроить порядочный скандал мне не дали. Одним неуловимым движением дернувшись в мою сторону, Сальватор схватил меня в охапку, через мгновение уже устроив на своих коленях. Крепко удерживая возмущенную и брыкающуюся меня, все с тем же непробиваемым спокойствием, князь произнес:

— Олив, я не собираюсь разговаривать с тобой в подобном ключе. Как и не собираюсь ругаться. Так что будет лучше, если мы начнем чуть иначе, — моей щеки коснулись в легком поцелуе, и мягко погладили по спине, от чего я немного притихла. — И нет, я не знал ни о чем, пока мне не доставили послание от герцога. И поверь, мне было весьма обидно получать подобные новости от постороннего. Почему ты не сказала, Олив?

Чувствуя некоторую неловкость от того, что все случилось подобным образом, я не могла посмотреть Сальватору в глаза.

— Олив, Олив, — невероятно мягко позвал князь, продолжая обнимать и поглаживать по плечам замершую меня. — Ты моя прекрасная, смелая принцесса. Невероятная и удивительная. Я люблю тебя больше, чем птицы любят рассвет. Расскажи мне, почему ты не сказала, что ждешь ребенка?

Чувствуя, что готова разрыдаться от этой щемящей нежности, я передернула плечами, стараясь справиться с собой.

— Я не была уверена. А потом пришел приказ ехать в столицу, — я говорила тихо, так как не могла вести себя с Сальвой резко и решительно, как это получалось с другими. Этот мужчина делал меня нежной, хрупкой, относясь как к редкому, драгоценному созданию. — Я думала, что скажу тебе чуть позже, когда мы разберемся с делами. Мне не хотелось, чтобы это стало поводом для свадьбы. Хотелось, чтобы это осталось чем-то личным, тайным. Пусть только на время.

На несколько минут в кабинете повисло молчание, но оно уже не было той напряженной тишиной, полной тревоги и раздражения, как совсем недавно. Чувствуя, что успокаиваюсь, я подняла голову, заглянув в серые глаза Сальватора.