Мое обнаженное сердце

Как ни прискорбно это признавать, в литературе существуют престижные и непрестижные жанры. Когда Бодлер опубликовал «Цветы зла», поэзия к числу престижных уже не относилась. Взаимопонимание публики и автора прервалось после 1830 года. Бодлер и сам это сознавал, в наброске к «Философскому искусству» у него вырвалось: «О! Почему я родился в век прозы!»

Оставались роман и драма, которые в случае успеха еще целый век приносили авторам деньги и славу. 19 февраля 1858 года он пишет матери: «Я ношу в голове около двадцати романов и две драмы. Я не хочу честной и вульгарной репутации; я хочу подавлять умы, поражать их, как Байрон, Бальзак или Шатобриан». И сразу же добавляет: «Боже, есть ли у меня еще время? О, если бы я знал в молодости цену времени, здоровья и денег!» Но времени у него не было – никогда не было. Он трагически опередил свою эпоху, хотя всем, да и ему самому, это казалось отставанием. Это и была его судьба, от которой он вечно хотел ускользнуть – стать другим, выйти за пределы себя.

Оставляя в стороне «Молодого чародея», который до 1950 года считался оригинальным произведением Бодлера, но оказался лишь переводом «The Young Enchanter – From a Papyrus of Herculaneum» (вероятнее всего, преподобного Джорджа Кроули), мы должны признать, что единственной оригинальной новеллой Бодлера является «Фанфарло» – произведение автобиографическое по сути, где он говорит о невозможности выйти из себя. В своих письмах он два раза упоминает о сданных и даже отвергнутых новеллах, но где они? Приходится оставить за рамками настоящей публикации и «Идеолуса» – драму в стихах, начатую вместе с Эрнестом Прароном и заброшенную в конце 1843 года, быть может, из-за провала «Бургграфов» Гюго, знаменующего собой конец «романтического театра», а может, по иным причинам (написанные Бодлером вставки там практически невозможно отделить от текста Прарона, а публиковать ее целиком не позволяет объем издания). Поэтому остаются «Дон Жуан», «Пьяница» и «Маркиз Первого гусарского».

«Долги оплатит театр», – пишет Бодлер матери 4 октября 1855 года. После суда над «Цветами зла» он ждет даже блестящей реабилитации. «Дон Жуана» у него попросил в 1853 году для «Оперы» Нестор Рокебалан. «Пьяница» планировался для актера Ипполита Тиссерана – это должно было стать простонародной драмой. И наконец, сюжет «Маркиза Первого гусарского» был извлечен из новеллы Поля де Молена. Увы, три этих долго лелеемых проекта так и остались незавершенными.

Наконец, «Набросок книги о Бельгии». Мотивом поездки Бодлера в Брюссель послужила надежда опубликовать там собрание своих сочинений, а также участие в публичных чтениях. Но главное, он хотел отвлечься от всего того, что окружало его во Франции, – от бездуховности буржуазной публики, от застоя политической жизни, от своей проклятой непризнанности. Сев на брюссельский поезд 24 апреля 1864 года, он собирался вернуться «самое позднее 15 июня». И был горько разочарован. Публичные чтения плохо оплачивались, поскольку издатели Леруа и Вербоковен пренебрегали «безвестным», по их мнению, поэтом. Недовольный итогами своего пребывания в Бельгии, где Бодлер обнаружил все то, от чего бежал из Франции, он сначала хотел на основе своего горького опыта написать «Письма из Бельгии» – серию статей для «Фигаро». Но «Письма» ширились, множились заметки о политике, религии, провинциях, искусстве… Росла ненависть к стране, из которой он безуспешно пытался вырваться, – и вот так родился замысел книги, самого яростного памфлета, когда-либо направленного против целой нации.

Тем, кто найдет его несправедливым, надо заметить, что даже современные бельгийские писатели признают: тогдашняя Бельгия, вся отдавшаяся организации своей политической, социальной, экономической жизни, а также утверждению автономии и нейтралитета, могла показаться страной, склонной к материализму и не слишком обращенной к духовности. Никто не мог предвидеть случившийся там в конце века расцвет литературы и искусства.

Эта книга существовала лишь в виде вороха заметок, более-менее распределенных по темам. Из писем и из списка предполагаемых названий литературоведы извлекли ее общее название: «Бедная Бельгия!» Однако чтобы помочь своим друзьям пристроить еще не завершенную рукопись у издателей, Бодлер с ноября 1865 года по январь 1866-го пишет «Набросок книги о Бельгии». Это был единственный текст, просмотренный и «утвержденный» самим Бодлером. Впрочем, и его судьба оказалась незавидной: в архиве нотариуса

Анселя по поводу письма Бодлера от 18 февраля 1866 года значится: «“Набросок” был передан издателю Дантю, который его так и не вернул». Бодлер отложил исполнение плана до лучших времен. Вместо них пришла смерть.

Эжен Крепе опубликовал «Набросок» в «Посмертных произведениях Бодлера», выбросив некоторые места по этическим, политическим и прочим соображениям. Мы публикуем его текст полностью.

Остальное – в Примечаниях.

Примечания

Мое обнаженное сердце