Мое обретение полюса

По обе стороны от нас вверх уходили склоны этого каньона, переходящие в утесы, над которыми синели стены материкового льда, лежащего на высоте примерно 2 тысячи футов. Нигде не было видно безопасного пути. Мы изучили проходы в этой долине, так как я понимал, что нашей единственной надеждой было продвинуться к бухте по суше. На пологих склонах равнины то и дело появлялись зайцы. Одни сидели неподвижно, навострив уши, словно упиваясь золоченым воздухом на закате дня, и наблюдали за пробуждением жизни. Другие просто резвились.

По мере того как мы продвигались вперед, склоны постепенно становились круче. Нам то и дело приходилось перебираться с одной стороны долины на другую в поисках подходящего снежного или ледяного покрова. Это удлиняло путь. Участки обнаженной земли доставляли нам много хлопот. Температура была -62°, зато царило безветрие. Наверху склоны долины сияли от яркого солнца. Петляя вслед за каньоном, мы продвинулись на 20 миль. Дальше простирался такой же ландшафт. Долина походила на горный перевал. Меж горных вершин виднелись всевозможной формы облака. Иногда мы натыкались на старые тропы мускусных быков. Я знал, что там, где на горных склонах проложены звериные тропы, наверняка можно отыскать удобный проход. Это справедливо как для Арктики, так и для любой горной местности на Земле. Во всяком случае у нас не было иного выбора. Совершая мучительное восхождение, мы должны были рисковать, однако свежих следов не обнаружили. Однажды мы видели медвежьи следы, а один белый песец следовал за нами до самого лагеря. Мы застрелили 16 зайцев, и такое обилие обеспечило нас аппетитным бульоном.

На следующий день мы перетащили к лагерю те вещи, которые оставили позади. Мы упорно искали мускусных быков, однако безрезультатно.

Утром 27-го мы полностью загрузили нарты. Медленно поднимаясь по руслу ледникового потока, в одном из его ответвлений мы обнаружили лед, двигаться по которому было удобнее. Нам стали чаще попадаться песцовые и заячьи следы. Склоны теперь были покрыты травой, которую обнажили сильные зимние ветры. Вокруг громоздились песчаные дюны и борозды гравия, а огромные скопления спрессованного снега напоминали об опасных возмущениях в атмосфере. Я догадался, что здесь находятся отличные пастбища мускусных быков и оленей-карибу. Однако даже самые тщательные поиски долгое время не приносили результатов.

Мускусные быки имели для нас жизненно важное значение. Более короткий путь через Землю Шли и далее на север был возможен только в том случае, если по дороге мы сможем обеспечить себя свежим мясом. Если охота не вознаградит наши усилия, то наше полярное предприятие будет обречено на провал в самом начале.

Однажды при температуре воздуха -100° и легком, но резком ветре, словно вгоняющем морозные иглы в нашу плоть до самых костей, мы тщетно бродили по вздымающимся, увенчанным льда- ми склонам в надежде обнаружить хоть какие-нибудь признаки жизни.

Уже трое суток, как мы не кормили собак. Те нюхали воздух, оглядывали горизонт и рыскали по этой дикой глуши с неутомимостью и настойчивостью своих предков — волков. Они поднимали из зимних укрытий песцов и зайцев, но такая дичь вовсе не устраивала нас. Только горы мяса и жира могли бы заполнить свыше сотни пустых желудков.

Волоча за собой тяжелые нарты, взбираясь на миниатюрные обледеневшие холмы, огибая огромные отполированные камни, мы оказались там, где напоминающая ущелье долина сделалась шире. Под воздействием талых ледниковых вод и некогда бывших здесь льдов силурийские[94] скалы разрушились, и между утесами образовались большие всхолмленные, покрытые травой пространства. Зимние штормы оголили землю. Мы присели отдохнуть. Собаки последовали нашему примеру.

Мы пристально осматривали незнакомую местность. Собачьи носы повернулись на север, в сторону крутых холмов. Они что-то чуяли, но слишком устали для того, чтобы проявлять обычное в таких случаях возбуждение. Вскоре мы заметили три темных предмета, которые двигались на залитом солнцем снежном склоне под огромным утесом примерно в тысяче футов над нами. «Амингма!» — закричал Этукишук. Собаки вскочили, мы схватились за бинокль — через мгновение нартовый поезд пришел в беспорядок. Пятьдесят собак были впряжены в трое нарт. Рванувшись вперед по трем разным узким проходам, нарты, на которых теперь вместо груза сидели мы, стали приближаться к месту битвы. Мускусные быки, повернувшись головами в сторону неприятеля, спокойно ожидали нападения.

Примерно через час три огромные упитанные туши были уже внизу, в русле потока. Мы разбили временный лагерь, и прежде чем мясо успело замерзнуть, большая его часть исчезла в глотках собак, которые в течение нескольких дней испытывали танталовы муки.