МОЕ ПАДЕНИЕ

- Понимаю. Но ласкать-то тебя можно? Я просто хочу почувствовать тебя, – подхватывает меня за талию, увлекает за собой в кровать. Укладывает себе на грудь, зарываясь пальцами в мои волосы. Другой рукой ведет по моему телу, нежно исследуя каждый его участок. Чуть приподнимаюсь, хватаясь за его футболку с длинными рукавами, тяну наверх. Дан чуть поднимается, помогая мне ее снять.

- Что ты делаешь? – приподняв брови, спрашивает он хриплым шепотом. – Нам же нельзя.

- Я просто тоже хочу почувствовать тебя без преград. Ложусь на его обнаженную сильную грудь, вожу по ней пальцами. На его груди возле сердца все так-же находится мой крестик. Довольно улыбаюсь, поправляя крестик, укладывая ровно на сердце.

- Ты писал, что помирился с матерью и братом, – интересуюсь я.

- Да. Писал, – задумчиво отвечает он, далеко не радостным голосом.

- Ты писал, что простил мать, а она тебя, – не могу понять, за что должна прощать его мать?

- Да. Я просто все отпустил. И знаешь, мне стало легче.

- Что-то не слышно в твоем голосе облегчения.

- Нет, милая, мне действительно легче. Просто не все так хорошо, как кажется. Мы стали общаться. Но…

- Что «но»?

- Мы, скорее, играем, пытаясь изобразить нормальные семейные отношения. Но дистанцию все же соблюдаем. Впрочем, так оно и было со дня моего рождения, – с каким-то сожалением произносит он.

- Ты жалеешь об этом? – спрашиваю я, поднимаясь с его груди, заглядываю в глаза. И не вижу в них сожаления.

- Нет, – отвечает он. – Просто, к сожалению, семьи бывают разные, не все такие, как твоя. У тебя прекрасные родители, – отвечает он, поглаживая мое лицо, очерчивает губы. Ловлю его палец, слегка прикусывая. Дан усмехается. Подхватывает меня, укладывает на спину, нависая надо мной. Целует в губы, сплетая наши языки, как всегда, не позволяя отстраниться, забирая мой кислород, который я и так ему отдаю. Веду руками по его груди, поглаживая ее, лаская, наслаждаясь его телом. И понимаю – вот оно, счастье! Простое женское счастье. Сын, сладко спящий в кроватке. И любимый мужчина рядом, ласкающий и целующий меня. Но наш сын решает, что пора уделить время и ему. Саша прерывает наш поцелуй, начиная плакать, требуя внимания. Усмехаюсь Дану в губы, пытаясь его оттолкнуть, чтобы подняться.

- Лежи, – командует он. – Ты недавно родила и тебе надо отдыхать, ты и так целый день на ногах, – говорит он, поднимаясь с кровати, быстро подходит к Саше, берет его на руки, очень медленно и аккуратно, боясь сделать лишнее движение. Ого, вот оно как! А у нас, оказывается, заботливый папа. Дан пытается его качать, что-то тихо шепчет, и, Боже, это так мило.

- Мне кажется, ему надо сменить подгузник, – констатирую я, указывая на полку с пачкой. Хочу подняться, чтобы сделать это самой, почти встаю с кровати. Но Дан меня останавливает.

- Я сказал, лежи! Я сам! – ох ты, даже так.

- Уверен, что справишься? – хитро спрашиваю я.

- Уверен, – без сомнений отвечает он. Укладывает малыша рядом со мной на кровать. С улыбкой наблюдаю, как Дан медленно, нежно и аккуратно раздевает сына, не отрывая от него глаз. Кажется, когда он смотрит на Сашу, весь мир замирает, остаются только они вдвоем. И у него все довольно неплохо получается, я лишь немного подсказываю ему, что делать. Саша успокаивается, а Дан смешно вздыхает с облегчением. Так же нежно берет его на руки, начиная качать. И мне кажется, что в этот момент, мое сердце разорвется от ощущения теплоты и любви. Вот они, два моих любимых человека, прекрасно ладят друг с другом, с первого дня знакомства.

- Его надо покормить, – тихо произношу я, нарушая их идиллию. Дан слегка кивает, наклоняется к сыну, целует его в носик, как дела это я в первый день его жизни. Дан несет сына мне, укладывает его со мной рядом.

- Вот и наша мама, – приговаривает он, смотря, как я начинаю кормить ребенка, Дан ложится рядом с нами, наблюдая за процессом как завороженный.

- Везет тебе, сынок, – слегка усмехается он. – Мама дает тебе грудь, а мне нет, – с притворным сожалением вздыхает он.

- Папе надо немного потерпеть. И мама даст ему все, что он хочет, и не только грудь, – отвечаю я.

- И долго папе ждать? – с интересом спрашивает Дан.

- Минимум двадцать один день, – надувая губы, произношу я.

- Черт, Дюймовочка, я сойду с ума, – зарывается лицом в подушку, глубоко вдыхает. Протягиваю руку, поглаживая его по спине, как бы жалея.

- Ну, может, если папа будет себя хорошо вести, – задумчиво говорю я, – я смогу ему чем-нибудь помочь. – Дан отрывается от подушки, смотрит на меня многообещающим взглядом.

- Папа будет себя очень хорошо вести, – я подмигиваю Дану. И он, естественно, понял мой намек. А потом Дан опять фокусируется на сыне. Как только Сашенька наедается и мирно засыпает, Дан сам уносит его в кроватку. Возвращается ко мне, ложится рядом, обнимает, прижимая к себе.

- Спи, – шепчет он мне. Я закрываю глаза, поворачиваюсь к нему спиной, удобнее устраиваясь у него в руках. Почти засыпаю, млея от ощущения его теплого дыхания на своем затылке.

- О чем вы разговаривали с моим отцом? – интересуюсь я сонным голосом.