МОЕ ПАДЕНИЕ

- Хватит. Замолчи! Я говорю – ты делаешь! Это так сложно? Просто меньше с ним общаться? И…., – он прерывается, задумчиво смотрит на меня. – Во сколько у тебя самолет? – неожиданно меняет тему.

- В девять вечера, – недовольно отвечаю я. Сбрасываю ноги с его торса, пытаюсь слезть на пол, но он не позволяет, подхватывает мои ноги, широко разводит, встает между них, прижимает их к своим бедрам. Отворачиваюсь от него. Теперь я смотрю в окно. Не хочу с ним разговаривать. Я не собачка, которой можно давать команды.

- Ты собрала вещи? – впервые слышу в его голосе столько власти. Как будто я его раба. – Не отвечаю ему, просто киваю в ответ, продолжая изучать свой двор.

- Хорошо, я отвезу тебя, – заявляет он.

- Не утруждайся. Я сама доберусь, – обиженно и дерзко заявляю, поднимая на него глаза. А в них плещется буря, ураган эмоций. От нежности до ярости. Его пальцы сильнее сжимают мои ноги.

- На сколько ты уезжаешь? – игнорируя мой протест, спрашивает он. Молчу. Хочу отвернуться, но он не дает. Отпускает одну ногу, перехватывая мои скулы, заставляя смотреть в глаза. Вкладывает в свой взгляд как можно больше обиды, злости. Смотрю на него. – Отвечай! – требует он.

- На неделю! – выкрикиваю в лицо.

- Это много. Достаточно будет и трех-четырех дней, – охренеть! Он что, теперь будет мне указывать, сколько мне пробыть с семьей?!

- Я не видела их год! Год! И я хотела пробыть там как минимум десять дней, но я прилечу через неделю. Неделя – это не много. Я соскучилась по маме, – мой голос срывается, как только я вспоминаю о маме. Боже, сейчас я уже сильнее хочу домой, хочу к маме. Хочу, чтобы папа назвал меня солнышком, а мама выслушала мои сомнения, дала совет. Хочу увидеться с братом и его женой Таней, хочу, наконец, познакомится с моим вторым племянником, которому год. А я до сих пор его не видела. А самое главное, я хочу послать Дана к чертовой матери! Злость внутри меня медленно закипает. Если я призналась ему в любви, это не значит, что теперь я буду исполнять его приказы!

- Много, Дюймовочка! Это очень много. Я не смогу без тебя неделю! Чем я буду дышать? Я задохнусь, – мое сердце останавливается, разум затуманивается. Только что я была на него ужасна зла, а сейчас я просто захлебываюсь от любви к нему. Что это, если не признания в чем-то большем. Его слова моментально, перечеркивают все, что он говорил и требовал от меня до этого.

- Вот как у тебя это получается? – спрашиваю я. – Несколькими словами перекрыть всю мою злость?

- Я просто говорю то, что чувствую, – уже спокойно произносит он. Цвет его глаз из стального превращается в теплый, ласковый, любимый. Наклоняется ко мне, ведет носом по шее, которую я неосознанно открываю для его ласк. Вверх по лицу, глубоко вдыхая, – Езжай на неделю, раз соскучилась. Но ни днем больше! – по телу мелкая дрожь пробегает, отдавая теплой волной. Кожу покалывает от его неожиданной ласки. – У нас есть еще время, чтобы голод мой по тебе унять, – вниз от виска губами ведет, по щекам, скулам, шее. Перехватывает рукой мои волосы, осторожно наматывая на кулак, заставляя голову вверх вскинуть, в глаза смотреть, в которых ртуть серая тягучая плавится. – И наказать тебя еще надо успеть.

- За что? – спрашиваю я, предвкушая его сладкое наказание.

- Думаешь не за что? – хрипло спрашивает он, оттягивая мои волосы назад, обнажая шею, чтобы кожу на ней прикусывать и зализывать языком, заставляя меня теснее к нему прижаться, почувствовать его внушительную, готовую плоть, по инерции, неосознанно тереться об него влажными трусиками. Дан выпускает мои волосы, дергает пояс халата, распахивая его. Стягивает с плеч, отшвыривает на пол. – Вот за это! – рычит мне в губы, поглаживая грудь невесомой лаской, резонансом до боли щипая соски. – За то, что в тоненьком халатике на голое тело предстала перед бывшим женихом, – впивается в губы, целует, всасывая губы. Хватаюсь за его плечи сильные, чтобы хоть какую-то опору найти. – За то, что спорила со мной, перечила и ослушалась. Курила, когда я запретил! Моя женщина должна меня слушаться и подчиняться! – шипит мне в губы.

- Неееет. Я неееее подчиняюсь, – стоном отзываюсь ему в губы, ногтями грудь его царапая.

- А вот это мы сейчас посмотрим, угрожающе усмехается он, заранее зная, что я проиграю, сдамся ему в плен. В плен его слов, его губ, его тела, его рук, которые меня не пощадят. И я хочу в этот плен. Хочу это сладкое наказание, до тянущей боли внизу живота. До ломоты в костях.

- Накажииии , – на выдохе прошу я в его чувственные губы.