Мое последнее слово. Речи подсудимых на судебных процессах 1966 - 1974}

Но все это не снимает того, что в нашей действительности есть и серьезные недостатки. Очень серьезные. И патриотизм заключается не в том, чтобы не замечать их, а в том, чтобы видеть их ясно. Сейчас не место их подробно анализировать. Я просто в двух словах могу сказать, о чем здесь идет речь. О серьезности экономических проблем, об узости экономической реформы, о том, что наука у нас, к сожалению, находится в изоляции от мировой науки и техники. О том, что со страниц печати исчезли упоминания и даже термин «культ личности», о том, что цензурные ограничения стали неоправданно тяжелыми, о том, что обострился национальный вопрос, о том, что увеличилось количество судебных процессов по политическим мотивам. Но особенно сильно все это стало восприниматься тогда, когда наступил 1968 год — год событий в Чехословакии. Не только для меня лично, но и для многих моих знакомых и вообще для многих людей, с которыми мне приходилось сталкиваться, это был тяжелый удар. И вызвал очень сильный шок.

Так вот, ответ на все эти проблемы, и перечисленные мною, и не перечисленные, я пытался найти в прессе. И не мог.

Одновременно с этим все чаще и чаще приходится сталкиваться с другим источником информации, с явлением, которое известно под названием «Самиздат». К нему можно по-разному относиться. Можно осуждать, можно хвалить… Но как к нему ни относись, оно есть. Если подходить к вопросу диалектически, нужно понимать, что ничто в обществе не возникает просто так. Есть некое явление, плохое или хорошее, но уже возникшее… И каждый должен понимать, что привело к этому явлению Сейчас это явление стало массовым. Оно стало уже социальным явлением. Я просмотрел академические иностранные словари и обнаружил, что во многие из них из русского языка проникло новое слово «самиздат». Мне кажется, что радоваться этому не приходится. Особенно, если учесть, что другим словом, которым обогатил русский язык другие языки за 10 лет до этого, — было слово «спутник»…

Так вот, Самиздат меня привлек с двух точек зрения. Во-первых, хотя бы потому, что я привык мыслить по-марксистски и понимаю, что это явление требует изучения и анализа.

Я хотел бы узнать, что такое Самиздат, каковы социальные корни этого явления, для чего и почему оно возникло. И второе: если я не нахожу ответа на те или иные вопросы на страницах официальной печати, то естественно искать их на страницах Самиздата. Вот те мотивы, которые меня привлекли к Самиздату.

Не случайно я говорил здесь о научно-технической интеллигенции. Это та самая интеллигенция, о которой прокурор сказал, что она не производит материальных ценностей. Гражданин прокурор, вы опоздали на двадцать лет! Вы прозевали такую вещь, как научно-техническая революция, которая лицо мира изменила!

Я мог бы — но не стану этого делать — привести десятки книг социологов и экономистов, которые показывают, что же принесла научно-техническая революция, в которых говорится, что в промышлен-но развитых странах в настоящее время 75 % прироста национального дохода обусловлено не расширением производственных фондов, а расширением применения знаний, уровнем знаний, за счет труда интеллигенции. Я не буду этого делать. Я мог бы привести многие статьи и работы марксистских философов, но я приведу только один источник — «Программу КПСС», в которой сказано, что характерной чертой переживаемого нами периода является то, что наука стала непосредственной производительной силой. Непосредственной, гражданин прокурор. Этот документ пора бы знать, пора бы знать «Программу КПСС», прежде чем высказываться…

Судья. Вы должны обращаться не к прокурору, а к суду. Любарский: Прошу прощения.