Мое прекрасное искупление

Двери разъехались, раздался приятный звоночек, приглашающий внутрь, но как только я ступила в лифт, мое сердце ушло в пятки. Кнопка шестого этажа тоже была перепачкана кровью.

Вновь я использовала блейзер, чтобы скрыть следы, а потом поехала наверх, изнывая от нетерпения. Я буквально выскочила из кабины лифта и направилась прямиком к двери Томаса, барабаня по металлической поверхности. Он не ответил, и я вновь постучала.

– Кто там? – наконец спросил Томас.

– Лииз. Открой, мать твою!

Загремела цепочка, щелкнул замок, и Томас открыл дверь. Я пронеслась мимо него, потом крутанулась и скрестила руки на груди.

В правой руке Томаса я заметила лед, а на левой – кровавую повязку.

– Боже! Что ты наделал? – сказала я, протягивая руку к бинту.

Я осторожно приподняла его, обнажая влажные ссадины на костяшках, потом посмотрела на Томаса.

– Эти ублюдки-расисты оскорбили тебя.

– И ты решил избить их до смерти? – взвизгнула я.

– Нет, это вышло после того как они обронили фразу, что неплохо бы тебе пойти домой через темный переулок.

Я вздохнула:

– Идем, я промою рану.

– Я уже все сделал.

– Забинтовать и приложить лед не означает промыть. Так ты заработаешь инфекцию. Весело, правда?

Томас нахмурился:

– Ну ладно.

Мы с Томасом прошли в ванную комнату. Он сел на краю, вытянув вперед слегка сжатые в кулаки руки.

– Аптечка?

Томас кивнул на раковину.

– В нижнем шкафчике.

Я достала прозрачный пластиковый контейнер, расстегнула замок и порылась в содержимом.

– Перекись?

Томас поморщился.

– Значит, избить двух мужиков ты можешь, стесав себе все кулаки, а пару секунд жжения не потерпишь?

– В шкафчике с лекарствами, – ответил Томас. – Зеркало открывается.

– Знаю, мое тоже, – невозмутимо сказала я.

– Я пытался пойти домой и не…

– Не наброситься на них?

– Некоторые ведут себя как агрессивные придурки, пока однажды кто-нибудь не выбьет из них дурь. После этого у них открывается новый взгляд на вещи.

– Вот как ты это называешь? Считаешь, что сделал им одолжение?

Томас нахмурился:

– Я сделал одолжение всему миру.

Когда я плеснула перекись на его раны, он втянул воздух через стиснутые зубы и отдернул руки.

Я вздохнула:

– Поверить не могу, что ты слетел с катушек из-за глупого оскорбления и пустых угроз.

Томас прижался щекой к плечу, размазывая две небольшие капельки крови.

– Лучше тебе в этом искупаться, – сказала я, поднимая большой коричневый пузырек.

– Зачем?

Я взяла салфетку из контейнера для туалетной бумаги и промокнула ее дезинфицирующим средством.

– Потому что я почти уверена, что это не твоя кровь.

Томас уныло посмотрел на меня.

– Прости. Хочешь, чтобы я ушла? – спросила я.

– Вообще-то хочу.

– Нет! – резко сказала я.

– Ах, значит, это тебя оскорбляет!

Я промокнула его раны чистым ватным диском.

– Томас, незнакомцы не могут задеть мои чувства. А вот люди, которые мне дороги, могут.

Его плечи поникли. В этот момент он выглядел слишком уставшим, чтобы спорить.

– Что ты делал в «Каттерсе»? – спросила я.

– Я там постоянный посетитель.

– Последнее время нет, – нахмурилась я.

– Мне нужно было выпить.

– Неудачный понедельник? – спросила я и подумала, а бывает ли иначе.

Томас замешкался.

– В пятницу я звонил Трэвису.

– Первого апреля, в День дурака? – спросила я. Томас дал мне пару секунд осмыслить его слова. – Ах! Его день рождения.

– Он повесил трубку.

– Ой.

Томас отдернул руку.

– Вот дьявол! – Он поджал губы, а вены на его шее вздулись.

– Прости, – вздрогнув, сказала я.

– Я по тебе соскучился, – тихо проговорил Томас. – На работе пытаюсь держать субординацию, но все время думаю о тебе.

– Ведешь ты себя как настоящий грубиян. Все сравнивают это с тем временем, когда закончились ваши отношения с Камиллой.

Томас коротко усмехнулся, но без всякого веселья:

– Не стоит сравнивать, сейчас намного хуже.

Я сосредоточилась на его ранах.

– Скажи спасибо, что не позволили всему зайти далеко.

Он кивнул:

– Уж ты точно должна быть рада. Я вот не был таким разумным, как ты.

Я уронила руки на колени:

– Что ты такое говоришь? Две недели назад ты сказал мне, что не можешь меня любить.

– Лииз… ты испытываешь ко мне что-нибудь?

– Ты же знаешь, что да.

– Ты меня любишь?

Я очень долго смотрела в его полные отчаяния глаза. С каждой новой секундой он выглядел еще более несчастным.

Я прерывисто вздохнула:

– Томас, я не хочу влюбляться.

Он опустил взгляд на бинты, уже слегка пропитавшиеся кровью.

– Ты не ответила на мой вопрос.

– Нет.

– Ты врешь. Как ты можешь обладать столь сильной личностью и так ужасно бояться?

– Ну и что? – резко ответила я. – Ты бы тоже боялся, если бы я сказала, что по-прежнему люблю Джексона, а ты уже вышел далеко, очень далеко за пределы своей зоны комфорта.

– Это несправедливо.

Я вздернула подбородок:

– Томас, я не обязана быть справедливой с тобой. Лишь с собой.

Я поднялась и отступила к двери.

Он покачал головой и усмехнулся:

– Ты, Лииз Линди, определенно моя расплата.

Глава 22

Мне показалось, что проще спуститься на мой этаж по лестнице, чем на лифте. Я устало поплелась вниз по ступенькам, прошла мимо своей двери, подходя к окну в конце коридора.