Мое приключение с Люси

Прошел час, и она вышла уже другая. Синяки и усталость скрылись под косметикой, волосы снова блестели, как и глаза, халат остался в ванной.

В одиннадцать она закурила в постели и выглядела счастливой. Что-то лепетала о вчерашнем дне. Но в моей голове все складывалось иначе. Что это за съемки такие, от которых синяки и нервные срывы? Но мне не хотелось возвращаться в прошлую ночь. У каждой работы свои минусы. К тому же она еще ребенок, и уже такая популярность.

В 11:30 Люси попросила меня переехать к ней. Повисла пауза, и я вежливо отказалась. Вскочив на ноги, она спросила:

– Почему? Ведь нам так хорошо вместе.

Она запрыгнула на меня, посмотрела в глаза и стала быстро задавать кучу вопросов. У меня включилась замедленная реакция, я просто пялилась и молчала. Люси размахивала руками, волосы летали, глаза блестели. Мне было все равно, что она орет. Я не против жить вместе, но не в этой конуре. Я ждала, пока она выдохнет, чтобы объяснить, что и как мы будем делать.

Когда она наконец-то заткнулась, я резко перекинула ее на спину, тем самым стала в сильной позиции. Люси испугалась, видимо, не до конца осознавая, что я в два раза сильнее и проворнее. Эффект неожиданности дал плоды. Я прижала ее руки к постели и медленно, вкрадчиво объяснила, что я подумаю, и мы сделаем, как я скажу.

Она молча кивнула и улыбнулась во весь рот. Как тут было устоять?

Через неделю мы уже переехали в трехкомнатную квартиру в ЖК «Граф Орлов». Это недалеко от моего и ее дома. Пса я отправила к родителям на дачу, мне не хотелось, чтобы ее ночные выходки тревожили его психику. Он был уже старым, и я берегла его. С ними он точно будет в безопасности.

О квартире я договорилась, пока Люси была на съемках. Осмотрев каждую комнату, парадную, поговорив с консьержем, я приняла решение. И вот мы уже перевозим вещи.

Три комнаты – неслучайное число. Я понимала, что Люси нужно будет место для работы, мне тоже, чтобы уединиться, а третье помещение – большая спальня. Плюс маленькая кухня, уборная и балкон. Все это стоило недешево, но я могла себе это позволить. К тому же теперь отель был не нужен.

Мне было нелегко с Люси с самого начала. Я понимала, что рано или поздно мир, в котором она жила, доконает меня, ведь он вытеснял мой собственный. Я любила ее, любила сильно. От этого изменилась вся моя жизнь, и я сама изменилась.

Первое время – самое беззаботное. За туманом счастья окрыленные люди не видят никаких изъянов в партнере. Это идеализация, полная слепота.

Где-то полгода, может, меньше, все шло отлично. Люси была довольна и весела, подписчики прибавлялись, она общалась и снимала видео в своей комнате, плотно закрывая дверь. Я никогда не подслушивала, да и что там могло быть интересного.

Я, в свою очередь, продолжала лечить людей. Со мной связался представитель крупного блога о здоровье и предложил весьма хорошие деньги за научные статьи и советы. Так я стала писать о травмах и спорте. Аудитория паблика росла на глазах, людям нравились мои публикации, они ждали новых. Мне тоже пришлась по вкусу эта работа.

С Люси мы встречались вечером в нашей спальне, она выбирала ужин, а я – алкоголь, любила прогуляться до магазина вечером. Я учила ее пить вино и определять вкусы, принюхиваться к букету, отличать молодое от выдержанного.

Как-то раз я устроила дегустацию необычных и дорогих вин, завязав ей глаза. Первое время Люси не понимала смысла и только разражалась, но скоро расслабилась и втянулась. Она стала чувствовать в нотках ягоды, травы, фрукты. С интересом подносила бокал к лицу и вдыхала аромат, наслаждалась им и рассказывала о своих предположениях.

Я завела игру еще дальше и спросила, с чем у нее ассоциируется каждое вино. Где и в какой компании она выпивала бы их, кем бы работала, в какой стране, в каком доме или квартире жила.

Люси это понравилось, она рассказывала чудесные истории. Пригубив красное Les Ramparts de Ferriere 2016 года, она была художником и жила в Италии, ела спагетти с чернилами каракатицы. Отведав розовое полусладкое Les Monts de Boncourt 2017 года, она становилась француженкой, любившей красивое нижнее белье. После белого сухого Riesling Wallufer Wallenberg 2011 года, она превращалась в писателя, который путешествует по разным странам, выбирая уютные уголки и отдаленные деревни для создания своих миров. Эта фантазия тронула меня больше всего.

Люси углубилась в детали, забыла, что это игра, и описала небольшой дом на берегу реки. Закаты, рассветы, камин, в котором трещат поленья. Огонь наполнял комнату теплом и уютным светом. Она пила это вино, сидя в большом кресле, свободная от всего мира и обязательств. Она могла уехать или остаться, неважно, вокруг не было никого.

В какой-то момент голос задрожал, из-под шелковой ленты полились слезы. Я тут же сняла с нее чертову повязку и пожалела, что вообще затеяла игру. Но Люси посмотрела на меня и сказала:

– Спасибо. Я на секунду стала другим человеком, свободным. Мне и вправду не хватает дома.