Мое проклятие. Право на счастье

Мой… Все еще мой… А я дура, раз в нем усомнилась. Поймала его жадный взгляд и меня буквально заколотило от дикого желания дотронуться, ощутить под пальцами горячее сильное тело. Как под гипнозом снова качнулась к сиятельному и споткнулась об его решительное

— Нет! Не подходи!

— Почему? — как ни пыталась, не смогла сдержать обиды, и сиятельный это заметил.

— Прости, Кэти, но я и так с трудом себя контролирую. — Он отвернулся, точно ему было тяжело на меня смотреть. — С тех пор, как ты исчезла из Эфрады, прошла целая вечность. Бесконечные дни и самые долгие в моей жизни ночи, когда сны превратились в изматывающий душу сладкий кошмар. Не представляешь, как хочется сейчас обнять тебя, хоть на миг ощутить рядом… со мной… подо мной… — Еще как представляю. Сама чувствую то же самое. — Если подойдешь ближе, боюсь, не сдержусь, и эта встреча закончится. Каждое наше ночное свидание обрывалось именно так — стоило только прикоснуться, как ты тут же таяла в моих руках.

Так вот почему он от меня шарахается? Боится, что опять пропаду. Рванулась вперед, уже не слушая предостерегающих возгласов, обхватила за шею, наклонила к себе и зашептала жарко и сбивчиво куда-то в изгиб шеи:

— Я не призрак, не бойся. Мне удалось найти богиню, поговорить с ней, и она переправила меня сюда… Я сказала, что это важно… очень важно… важнее всего — встретиться сейчас с тобой… Она поняла…

Ладони сиятельного осторожно скользнули по спине, притягивая ближе, и я задохнулась от удовольствия. Потерлась щекой о его ключицу, провела губами по гладкой коже, с наслаждением ощущая ее вкус, глубоко вдохнула и утонула в запахе любимого мужчины.

— Знаешь, она удивительная… эта богиня. Красивая и пугающая одновременно… Странная… Я согласилась помочь ей…

Савард покрывал легкими частыми поцелуями волосы, лоб, щеки, и моя речь становилась все более невнятной и отрывистой. Кровь бежала по венам быстрее и быстрее, огненным потоком ударяя в голову. Скоро я совсем перестала соображать, о чем говорю. Остановилась, не в силах продолжать, подняла голову и наткнулась на горящий взгляд. Несколько секунд мы, не отрываясь смотрели друг на друга, а потом сиятельный стремительно наклонился и прижался к моему рту.

Поцелуй не был нежным, скорее требовательным и жестким, но я так долго жила лишь воспоминаниями — одними воспоминаниями, что с радостью откликнулась на это прикосновение. Все ощущалось таким правильным, важным и нужным. Мы целовались, забыв обо всем, исступленно, неистово, как целуются смертельно соскучившиеся, изголодавшиеся любовники.

Здание покачнулось от очередного взрыва, но нас это не остановило — лишь странным образом подстегнуло. Дрожал пол… Дрожали и подкашивались ослабевшие ноги… Дрожь пронизывала тело, скручивала внутренности, жидким огнем разливаясь по венам. Поцелуй становился все более глубоким и страстным. Обжигая, возбуждая. Хрипло застонала, не в силах сдерживаться. Савард поймал губами мой стон, коротко рыкнул, и я тут же оказалась прижатой к стене.

Схватилась за его рубашку, отчаянно попыталась нащупать шнуровку, но в итоге просто бессильно уцепилась за ворот. Какая разница? Пусть остается. Это не имело значения. Ничто сейчас не имело значения, кроме иступленного, сводящего с ума вожделения. Кажется, мужчина считал так же. Подрагивающие пальцы судорожно смяли подол платья, рывком задрали к талии, и сиятельный, подхватив меня обеими руками под ягодицы, поднял вверх.

Стиснула ногами его бедра, запустила пальцы в волосы, густые, короткие, слегка оттянув голову мужчины назад, и выгнулась в нетерпении. Он все понял без слов. Наклонился, поцеловал грудь прямо через ткань платья, а потом выпрямился, снова вдавливая меня в каменную кладку.

— Смотри на меня, — шепнул, лихорадочно блестя потемневшими глазами. — Не отводи взгляда. — Дождался ответного отрывистого кивка и ворвался в мое тело.

Комната начала вращаться, а потом и вовсе исчезла. Остатки мыслей выветрились, осталось только чистое, ничем не замутненное желание.

— Смотри на меня, — последовал новый приказ, и я снова подчинилась.

Мы жили в едином ритме и, кажется, даже стонали одновременно. Я слышала, нет чувствовала, как неистово бьется сердце Саварда. Каждым яростным мощным рывком, каждой настойчивой лаской и оставленной на моем теле меткой, он точно утверждал: «Моя… Моя».

А я с готовностью раскрывалась ему навстречу, тихо вскрикивала от ослепительных, почти болезненных вспышек удовольствия, безмолвно отвечая: «Твоя, только твоя… Здесь и сейчас… Всегда».

Движения мужчины стали быстрее, резче, и я потеряла ощущение времени и пространства. Кто мы, где мы? Существуем или нас уже нет? Что-то тяжелое и горячее пульсировало в груди, готовое вот-вот взорваться на тысячу мельчайших осколков.

Савард, протяжно застонал, последний раз погружаясь в меня. Дыхание сбилось, и я перестала существовать/быть, окончательно отпустив себя за грань.

***

— А вот и наша пропажа, — встретил меня громкий возглас Вольпена. — Наконец-то!