Мое проклятие

— Очень есть хочется, нянюшка, — пожаловалась, и этого оказалось достаточно, чтобы в корне изменить ситуацию.

Мори тут же развила бурную деятельность. Мэтр был вежливо, но настойчиво вытеснен за дверь, а «бедную голодную девочку», охая и причитая, сначала отвели в ванную, потом одели-причесали и наконец усадили за маленький столик у окна — трапезничать.

После завтрака попросила служанку проводить меня в сад. Боялась, что Циольф вернется, да и на свежий воздух хотелось.

Женщина с энтузиазмом откликнулась, и минут через пять, под ворчливое бормотание о том, что такая бледненькая сирра должна гулять как можно чаще и дольше, мы вышли из дома. Благо идти оказалось совсем недалеко. Слева, за второй от покоев Альфиисы дверью, обнаружилась лестница, которая вывела прямо в сад. Усадив меня на скамейку в тени высокого дерева с густой, пышной кроной, Мори ушла, пообещав через час вернуться, и я осталась одна. Запрокинув голову, любовалась причудливым переплетением ветвей, щурилась на солнце, пробивающееся сквозь плотную листву, и думала, думала…

О том, что уже утро, а я все еще жива.

О том, что же будет дальше.

О моем странном, нетипичном для сирры состоянии после проведенного сиятельным обряда.

О самом сиятельном и о том, как же с ним все-таки теперь себя вести.

О том, что стала наидой, а кто это такие и каково их положение в обществе, практически ничего не знаю.

О блондине, которого с трудом вспомнила, и о том, чего же он все-таки от меня хотел.

Об Эктаре и его, прости Господи, милой доченьке.

О том, где и как раздобыть все необходимые мне сведения об этом мире.

За этими размышлениями меня и застала Альфииса. Собственно, из нас двоих новоявленную невесту я разглядела первой и, несмотря на общее приподнятое настроение, никакого восторга при виде ее не испытала. Почти поддалась порыву вскочить и дезертировать с поля боя — все равно куда, лишь бы подальше отсюда. Потом подумала и осталась. Вполне возможно, Фиса не меня ищет, а неспешный утренний променад, к примеру, совершает. Если же по мою душу пришла… Убегать поздно и глупо — заметит. Да и поговорить с ней, как ни крути, не помешает. Вернее, не поговорить, а послушать, помолчать заинтересованно, а по возможности и на откровенность спровоцировать. Информация — вот то, что есть у старшей дочери рода и что свежеиспеченной наиде сейчас жизненно необходимо.

Альфииса огляделась, заметила меня, хищно прищурилась и решительно, как пиратская фелюга к цели, устремилась к скамейке.

— Что за представление ты устроила вчера на отборе, Кэти? — не размениваясь на приветствия, тут же выложила явно заготовленные заранее претензии бывшая-будущая родственница.

Изумленно вскинула брови. Она-то откуда знает?

— Видела! — правильно поняла мое удивление девушка и снисходительно усмехнулась. — Думала, упущу возможность подсмотреть, как жених выбирает себе наиду? Вот глупышка! Нет, я обязана была проследить, на кого упадет выбор, с кем долгие годы суждено делить мужа.

Альфииса присела рядом и, наклонившись, доверительно зашептала:

— На стене, справа от кресел для почетных гостей, есть потайное отверстие для наблюдения. Теару о нем давно уже известно. Конечно, он наследник, ему положено, — сирра Эктар скривилась, видимо, ее самолюбие сильно страдало оттого, что брат узнал секрет раньше. — А мне отец недавно показал, накануне Дня выбора. Сказал, если самой за церемонией понаблюдать, много важного и интересного можно увидеть.

Фиса отодвинулась, окинула требовательным взглядом и вернулась к тому, с чего начала:

— Так что это было, Катэль?

Неопределенно пожала плечами, отводя глаза в сторону. Что-что… Банальная истерика доведенной до крайнего отчаяния женщины. Неужели неясно?

Расценив молчание, как прямое признание вины, Альфииса удовлетворенно хмыкнула, и в ее недовольном голосе зазвучали резкие обвинительные нотки.

— Я просто в ярость пришла, когда твой вздор безумный услышала. Мы же месяц вместе хвалебную оду в честь саэра Крэаза учили, столько времени потратили. Накануне еще репетировали. Что за помутнение рассудка у тебя случилось? Вот для чего на церемонии дарения рассказывать о запавших глазах и синяках под ними? Считаешь, этим мужчину привлечь можно? Ненормальная! А врать, что ночами плачешь, зачем? Прекрасно знаю, спишь сном младенца, когда нужна, так и не добудишься сразу. И что это за глупости про страсть и любовь, от которой устала? Какие-то больные фантазии. Сирры вообще не любят!

Склонила голову ниже, чтобы собеседница случайно не увидела моего лица и нервной улыбки. Хотелось плакать и смеяться одновременно. Да, поэзия в духе Цветаевой здесь явно не в почете.

— Счастье еще, что шепотом говорила. Саэры, которые подальше стояли, ничего не слышали. А кто разобрал отдельные слова, так, благодарение Лиос, просто не понял, — подтвердила выводы «сестрица». — С другой стороны, твое поведение вполне объяснимо, что уж говорить. После выступления Эоноры любая бы надежду потеряла да перед лицом неизбежной смерти в уме повредилась.