Мое сердце – бензопила

Джейд ладонью тычет Лету в поясницу, но мышцы Леты напряжены, и Джейд уже чувствует причину: из туннеля жутко смердит, это и правда пасть дьявола. Запах пряный, рот Джейд заполняет густая маслянистая пленка, от свежего воздуха ничего не осталось. Хуже того, они не видят, что трогают, только слышат, как что-то хлюпает, прилипает к пальцам, лезет в губы, застилает глаза.

И оно теплое, потому что…

Джейд с трудом вспоминает: когда тело разлагается, оно выделяет метан, так? Рука сама достает зажигалку, палец тянется нажать клавишу и осветить им дорогу.

Блин. Блин, блин, блин.

Они сделали в туннеле десять, двенадцать шагов. Держат кучу всего два срезанных ствола деревьев, они стоят буквой Х, как сгорбились.

Может, это его логово злодея? У Джейсона, по крайней мере, были свечи. У Фредди – своя тема. Джейд некогда об этом думать – налобный фонарь Тео Мондрагона уже обшаривает лосиную гору, бензопила отдыхает. Джейд догоняет Лету и крепко закрывает ей рот, вжимает ее в стену из плоти и кожи.

На руку Джейд падают слезы Леты, но она не отталкивает Джейд и тоже прикрывает рот руками – поверх руки Джейд.

Свет заглядывает внутрь, но щетинистый туннель – не прямая линия, скорее, уходящая направо запятая. Тео Мондрагон хрюкает, и Джейд понимает, зачем ему противогаз. От запаха воротит даже его.

– Держись, держись, – шепчет она Лете, та кивает, и когда свет на секунду озаряет ее прекрасное лицо, Джейд видит, зачем Тео Мондрагону понадобилось бурить эту лосиную могилу: слева от Леты в стену из мяса и костей втиснут Коди, справа на кривых лосиных рогах висит Разные Перчатки, бархатный край одного рога, почернев от запекшейся крови, торчит у него изо рта.

Тео Мондрагон, продолжая звать дочь, уходит.

Джейд отпускает рот Леты, и та судорожно глотает воздух.

– Теперь можно… – шепчет Лета, отталкиваясь то ли от Разных Перчаток, то ли от Коди, хочет выбраться из этой зловонной клоаки, но Джейд ее останавливает.

– Слэшеры всегда только делают вид, что ушли.

Лета застывает, видимо, все-таки хочет наружу, потом со всхлипом откидывается назад.

Нормальная реакция. Кто сказал, что Джейд не годится на роль лучшей подруги? Которой, если честно, у нее никогда не было. Во всяком случае, сейчас она думает не о том, как утешить Лету. В голове крутится сочинение, написанное для мистера Холмса, – как последние девушки сначала уходят в себя, сворачиваются в куколку, а уже потом обретают силу подлинного убийцы. Куча из лосиных туш – чем не камера для перерождения, созданная под конкретные обстоятельства, так?

Все работает отменно. Да, тут не самый приятный запах, тут опасно, жара почище, чем в аду, но именно это нужно Лете, чтобы обрести свое истинное «я».

– Нам нужен школьный ежегодник, – вспоминает Джейд. – «Хендерсонские Ястребы, тысяча девятьсот восемьдесят…» – когда твой отец окончил школу?

– Хочешь меня отвлечь?

– Нет…

– Ну, продолжай.

– Наверное, он учился здесь год или семестр, – предполагает Джейд. – И… не знаю. Пока он жил здесь, что-то случилось. Может, что-нибудь услышал на уроке истории, может, кто-нибудь из четверых, сгинувших в Кровавом Лагере, приходился ему родственником, может, он был там, когда дочь Харди…

– Я искала не тебя, – признается Лета.

– Что-что? – переспрашивает Джейд, всматриваясь в темноту.

– Раньше, в доме Пэнгборнов, я сказала, что искала тебя, – объясняет Лета, всхлипывая, но уже негромко, и на том спасибо. – Я… шериф и правда позвонил, только…

– Шшш, шшш. – Джейд снова хочет прикрыть ладонью рот Леты, но упирается в ее дрожащее плечо. Лета хватает ее руку обеими руками.

– Прости, прости!

– Ты искала отца? – спрашивает Джейд, подсказывая Лете выход из трудного положения, стараясь вести себя как подруга.

– Я хотела все это сжечь!

Джейд переваривает услышанное и уточняет:

– Свечой?

Она чувствует, как Лета кивает.

– Зачем?

– Нам здесь не место. – Лета дрожит, подносит ко рту пальцы Джейд и выдыхает в них тепло.

– В Пруфроке?

– На этой стороне озера, – шепчет Лета, и приглушенные слова по руке Джейд долетают до ее шеи, груди.

– Но…

– Я имею в виду людей, – продолжает Лета. – Эта сторона озера – не для людей.

– Почему?

– Я ее видела, – говорит Лета еле слышно и вдруг притягивает Джейд к себе.

– Нет, нет! Сейчас же не Золотой Век, сейчас… это был твой отец, в парике. Я тоже его видела, с воды. Так оно и происходит…

– На воде, – поправляет Лета.

По коже Джейд бегут мурашки.

– Доска для серфинга, – предполагает она.

– Он не умеет, – отвечает Лета.

– Где твоя мама? – Джейд почти касается губами шеи Леты.

Лета замирает, отталкивает руку Джейд.

– Думаешь, она умеет грести на доске? – спрашивает Джейд, и воображение рисует ей картинку: настоящая мама Леты, покинутая миссис Мондрагон, брошенная в мире мертвых миссис Мондрагон, едет за своим распутным мужем и дочерью, которую он хитростью заманил с собой, в тихое местечко в горах – и начинает мстить, глотка за глотку, возможно, даже варит кролика, как в «Роковом влечении».

Все сходится! И никакой парик не нужен.

– Думаешь, это она?

– Нет. Я была на ее похоронах… – выдавливает из себя Лета, оживляя воспоминание.