Мое сердце

Две женщины совместными усилиями сначала вымыли саму Велвет, затем занялись ее золотисто-каштановыми волосами. Особо прохлаждаться некогда, говорила Мэгги, так как брачная церемония назначена на восемь часов. Мужчины внизу уже украшают зал, довольные предстоящим развлечением. Полдюжины людей лорда Ботвелла поскакали в ближайшую деревню, чтобы привезти проповедника. Она и Пэнси болтали без умолку, но Велвет слушала вполуха, занятая другими мыслями.

Замужем. Она так и эдак крутила это слово в голове. Замужем. Она относилась к тому положению, в котором оказалась, так же, как и пять месяцев назад, когда впервые услышала о существовании Александра Гордона. И дело не в том, что она не любила его, как раз наоборот, к своему сожалению, она вдруг обнаружила, что влюблена. Была это настоящая любовь или нет, она не знала, так как никогда прежде никого не любила. Ее загнали в угол — вот это она знала наверняка. Она хотела выйти замуж за Алекса, но не сейчас. «Мне еще нет и шестнадцати», — подумала она.

Ее мать впервые выдали замуж в возрасте пятнадцати лет, и Велвет знала, что именно поэтому она хотела, чтобы ее младшая дочь вышла бы замуж попозже. Велвет почему-то была уверена, что не повторит жизнь своей матери, где один муж сменяет другого, а приключений хватит на десятерых обычных людей. Хорошо было бы пожить еще при дворе. Ее бесили фокусы Алекса, этот скоропалительный брак, совершенный час назад якобы по шотландским законам, а еще больше этот готовящийся спектакль венчания в присутствии кальвинистского священника. Она выросла в лоне святой католической церкви и, хотя не была особенно религиозна, сердцем знала, что, пока не будет обвенчана по канонам ее церкви, всегда будет чувствовать себя грешной.

Пэнси и Мэгги трудились не покладая рук, готовя невесту, которая только молча подчинялась их приказам. Прибежала еще одна служанка, неся поднос с горячим, только что с огня, мясным пирогом и высоким графином крепкого сладкого красного вина. Велвет, обнаружив вдруг, что очень голодна, с волчьим аппетитом набросилась на еду, после чего ей пришлось опять мыть лицо и руки. Потом принесли и надели на нее шелковое нижнее белье и прелестные чулки с вышитыми на них розами. Где-то достали пару туфелек, которые оказались ей как раз впору, и, наконец, натянули платье.

Его туго зашнуровали, и Пэнси, усадив ее в кресло, принялась расчесывать ее длинные золотисто-каштановые волосы, пока они не засверкали темно-красным и золотистым светом. Волосы оставили распущенными, чтобы подчеркнуть невинность их обладательницы. Затем Пэнси аккуратно застегнула ожерелье на шее Велвет. Отступив назад, она даже ахнула, когда Велвет встала и повернулась к ней лицом.

— О, госпожа! Как же вы хороши! Лицо Мэгги тоже выражало восхищение.

— Не думаю, что Хэрмитейдж когда-нибудь видел более красивую невесту, — заявила она.

Раздался стук в дверь, и Мэгги впустила лорда Ботвелла, одетого в элегантный красно-зеленый плед цветов клана Хэпбернов и черную бархатную куртку. Его голубые глаза с одобрением оглядели невесту, и он сказал:

— Святой Боже, дорогая, вы невероятно красивая женщина, я не припомню, видел ли я равных вам когда-либо. С каждой минутой я все больше завидую Александру Гордону. — Он подал ей руку. — Не окажете ли вы мне честь сопроводить вас?

— С удовольствием, милорд, — ответила Велвет. — Уж коли моего дорогого папы здесь нет, никого лучше вас для этой цели я не вижу.

Ботвелл невольно вздрогнул при упоминании о ее отце. Господи! Он еще не стар, чтобы быть отцом этой девочки — или все-таки стар? Он немедленно отмел эту мысль с недовольной гримасой и метнул свирепый взгляд на Мэгги, услышав ее приглушенный смешок. Ее серые глаза лучились весельем.

Велвет подала руку Фрэнсису Стюарт-Хэпберну. Выйдя из комнаты, они спустились по узкой лестнице в большой зал. Глаза Велвет округлились от изумления при виде тех изменений, которые он претерпел за несколько часов. Зал украсили сосновыми ветками, пламенеющими листьями черники и белым вереском. При входе в большой зал лорд Ботвелл тихо сказал что-то одному из своих вассалов, и тот убежал, чтобы немедленно вернуться с маленьким букетом белых роз и белого вереска.

— Последние розы, — улыбнулся ей Ботвелл. — Одна из служанок нашла их у стены, защищенной от ветра, и срезала для вас.

— Вы так добры, милорд, — проникновенно сказала Велвет. — Я чувствую себя почти виноватой за то, что не хочу этой свадьбы.

— У нас в Приграничье невест всегда воруют, это уже традиция, — был его ответ. — Но я уверен, через несколько дней ваш гнев уступит место нежности. Он хороший человек, вы же знаете.

— Да, королева говорила, — подтвердила Велвет.

— Она так сказала? Ну что же, никто никогда не считал, что Бесс Тюдор глупая женщина. — Ботвелл остановился на секунду и приподнял ее лицо. — Давайте-ка улыбнемся, Велвет де Мариско, благо я вижу, вы его любите. Но вы слишком упрямы, чтобы признаться в этом. Всегда уважал гордых людей. — Он опять улыбнулся ей и сказал: