Мое сокровище

– Потому что она продалась Ллуэлину и одурманила меня. – Кое-что вспомнив, Одрина нахмурилась. А кто же переслал ей подвязку, находясь в Йорке? Сам Ллуэлин?.. Она ведь, в сущности, не знала, когда тот вернулся в Лондон. – Папа, скажи, а Ллуэлин доехал вместе с тобой до самого…

– Какое удовольствие вас видеть! – В дверях возник ухмыляющийся Ллуэлин. До чего же мерзок он был в своем изящном сюртуке, сияющих сапогах и с напомаженной шевелюрой.

Одрина предпочла бы, чтобы сейчас сюда вошел совсем другой человек – с коротко остриженными рыжими волосами и в поношенных башмаках… Хотя зачем Джилсу навещать ее?

– Мы, однако, такого же удовольствия не испытываем, – холодно отозвалась Одрина. – Садись, Ллуэлин. И давай как можно быстрее закончим этот разговор. – Граф выразительно откашлялся. – Папа, ты хочешь что-то сказать? Пожалуйста… Или, может быть, ты просто хочешь чаю? Тогда я позвоню и велю принести. Только для тебя, а мистер Ллуэлин обойдется, поскольку он заявился вовсе не для того, чтобы засвидетельствовать свое почтение.

В данный момент Одрина была вполне довольна собой. И отец, и Ллуэлин буквально выпучили на нее глаза, и трудно было сказать, кто из них больше изумлялся ее монологу.

Что ж, пусть побудут в некоторой растерянности. Они оба ее предали.

Первым пришел в себя отец. Повернувшись к Ллуэлину – тот уже успел устроиться на ужасно неудобной банкетке с фигурными ножками, – граф спросил:

– Ты ведь явился, чтобы обсудить условия сделки? Что ж, давай сюда ту подвязку, и тогда поговорим.

Ллуэлин оскалился в улыбке.

– Я зашел к вам, милорд, для того, чтобы просто поболтать. Что-либо обсуждать уже нет необходимости. Дело в том, что я обсудил сложившуюся ситуацию вчера… с герцогом Уолполом.

Отец стиснул подлокотники кресла.

– Ах ты… лживый ублюдок!

В данный момент Одрина была полностью согласна с отцом.

– Не стоит так горячиться, – отозвался Ллуэлин, с беспечным видом разглядывая свои ногти. – Имелся ли смысл чего-то дожидаться? Вы ведь все равно не собирались выплачивать мне ни единого пенни. Так что мне пришлось самому о себе позаботиться.

– Только я сама решаю, чего я стою, – решительно заявила Одрина. – Ты, Ллуэлин, не вправе определять мне цену. Я не совершила ничего постыдного… Во всяком случае, я никого ни к чему не принуждала. Так почему же моя семья должна быть наказана, а твоя вознаграждена?

Ллуэлин засмеялся.

– Подобная наивность, моя ягодка, тебе совсем не к лицу. Ты прекрасно знаешь, что миром правят мужчины и именно они устанавливают правила.

– Возможно, и устанавливают, – согласилась Одрина. – Но вводят их в силу женщины. Меня поддержит леди Ирвинг. И моя сестра, надеюсь, тоже. – Она не могла с полной уверенностью рассчитывать на помощь Кариссы, поскольку той было что терять, причем – очень многое: собственную репутацию, удачное замужество и родительскую благосклонность. Одрина не знала, готова ли Карисса пойти на такой риск, но считала, что не вправе ее о чем-либо просить.

– Можно ли осуждать человека, который заботится о своей выгоде? – внезапно донесся от дверей негромкий голос Уолпола.

– Герцог?.. – Отец поднялся с кресла. – Вы… – Он в смущении умолк.

Одрина тоже встала и сделала неловкий реверанс.

– Ваша светлость, я и не знала, что вы здесь.

– А если бы знали, то высказались бы иначе?

Несколько секунд Одрина вглядывалась в суровое лицо герцога. Наконец ответила:

– Нет… наверное, нет. Но в интересах моей сестры было бы лучше не упоминать ее имя.

– Должен сообщить, что я только что беседовал и с ней, и с вашей матерью. И услышал мнение леди Кариссы о вас непосредственно из ее уст. – Свою трость с рукояткой из слоновой кости герцогу следовало бы оставить в холле, но, как Одрина уже заметила, он не любил с ней расставаться и теперь, расхаживая по комнате, держал ее наперевес – словно копье. – И я был очень огорчен, когда узнал, что мистер Ллуэлин завладел вашими… интимными принадлежностями.

– Ваша светлость, я их ему не давала.

Ллуэлин хмыкнул.

Одрина же поджала губы и вскинула подбородок. Что еще она могла сказать в свое оправдание? Если для герцога, как и для ее отца, важны лишь внешние приличия, она все равно останется виноватой, пусть даже в случае с подвязками была совершенно ни в чем не виновата.

– Давали или нет – не имеет значения, – ответил герцог, чуть приблизившись к ней.

Взглянув на Ллуэлина, Одрина увидела, что тот самодовольно улыбается. Когда же Уолпол продолжил свою речь, его улыбка стала гаснуть.

– Предавать того, кто тебе доверился, – столь же подлое деяние, как и инспирировать скандал.

– Ваша светлость, уверяю вас, я ничего не инспирировал… – пробормотал Ллуэлин.

– В самом деле? – Уолпол приподнял брови. – То есть это была идея леди Одрины – отправиться куда-то в северное захолустье, вместо того чтобы встретить Рождество с любимой сестрой? Можете не отвечать, Ллуэлин. Хотелось бы услышать ответ дамы.

– Нет, ваша светлость, это была не моя идея. – У Одрины складывалось впечатление, что герцог просто забавляется, беседуя с ней, и она старалась держаться как можно достойнее.