Мое темное желание (ЛП)

Маленький осьминог был живым доказательством того, что удача не покинула меня.

Изначально я навестил ее на ее маленькой кухне, чтобы подразнить. Может быть, даже исполнить ее наказание.

Но потом что-то случилось.

Что-то чудесное и ужасное одновременно.

Я прикоснулся к ней и не струсил.

Не задрожал.

Меня не стошнило.

На протяжении целых двух десятилетий ни один человек не мог прикоснуться ко мне, чтобы мне не стало физически плохо.

Ни один врач.

Ни одна женщина.

Даже моя мать.

Мне и в голову не приходило, что существует противоядие от моей проблемы. То, что Фэрроу Баллантайн могла довести диснеевскую принцессу до самоубийства, можно было счесть лишь идеей Вселенной о равновесии.

Я слышал поговорку.

Бог упаковывает каждый подарок с проблемой.

Я не знал, что именно в этой свирепой, непокорной горничной не позволяло моему телу вздрагивать от ее прикосновений.

Уж точно не ее неуместное чувство моды.

И не то, с каким остервенением она произносила каждое слово.

И даже не ее растрепанная белокурая шевелюра на голове.

Я видел сашими из супермаркета, нарезанные с большей точностью.

Все, что я знал, — это то, что я никогда не упускал возможности.

Мой маленький осьминог меня вылечит. Как именно — не имело значения.

Лишь бы я смог вынести прикосновения другой женщины и тем самым выполнить обещание, данное отцу, когда он уберег меня от верной смерти.

Поэтому на сегодня я зарылся в цифры и торговые рынки, раскинувшиеся на разделенных экранах.

Все равно никто не заметит моего присутствия.

15

ЗАК

Первое подобие нормальной жизни после того, как я узнал, что мой "элитный" преподаватель фехтования подрабатывает неоплачиваемой горничной, появилось благодаря шести непрерывным часам работы.

Когда я поднял голову от экранов компьютеров, часы показывали половину второго ночи. В точку.

Мои внутренние часы снова работали исправно.

Натали распахнула дверь, просунув голову в щель.

— Йо-хо-хо. Можно вас отвлечь?

Ты уже, блядь, отвлекла.

Я откинулся в своем кожаном кресле, сорвал с лица черные очки для чтения в толстой оправе и положил их на подставку.

— Да?

— Ваш обед готов, мистер Сан.

Я ел один и тот же обед каждый день с семнадцати лет. Восемь полосок сашими, один торо инари, холодный перец шишито и салат из огурцов.

Разнообразие меня не интересовало.

Я не находил удовольствия в еде, а диабет второго типа казался мне менее привлекательной перспективой, чем банкротство по главе 9.

— Принеси его.

Натали вторглась в мои владения, проталкивая тележку мимо двойных дверей.

Она проследовала за мной к журнальному столику, поставила огромную фарфоровую чашу с водой и вручила мне свежее полотенце, после того как я вымыл в нем руки.

Что касается ассистентов, то она была вполне терпима.

Бывшая Phi Beta Kappa в Университете Джона Хопкинса. (прим. Общество Phi Beta Kappa — старейшее почётное студенческое общество в Соединённых Штатах Америки). Никаких ароматических косметических средств, от которых меня тошнит. Способна принимать заказы с исполнительностью выше среднего.

Немного тяжеловата для диалога, но я полагал, что еще не встречал никого, кто мог бы ограничить свои вопросы, ответы и реакции двумя слогами.

Она перенесла поднос с посудой с тележки на стол, затем взяла свой iPad, прижимая его к груди.

Пудрово-голубая блузка, обтянувшая ее торс, словно пленка, натянулась при этом движении.

Блузку она сочетала с серой юбкой-карандашом и туфлями на такой высокой шпильке, что из них, вероятно, открывался вид на монумент Вашингтона.

Я вскинул бровь, любопытствуя, что натолкнуло ее на мысль, что она может остаться.

— Да?

По ее шее прошелся гулкий глоток.

— Мистер Сан…

Она нарисовала круг кончиком своей нелепой туфли, сжимая края экрана планшета.

Я уставился на нее.

Лучше бы ей знать, что я не собираюсь заполнять эту тишину

Натали ерзала под моим пристальным взглядом.

— Есть кое-что еще.

После того как я изучал ее десять секунд подряд, я понял, что она не намерена заканчивать мысль.

— Что ж, я начеку, Натали. Когда бы ты ни была готова. Желательно в этом веке.

Еще один глоток.

Дрожащий вздох.

Я уже должен был закончить свой обед, который я предпочитал при сорока семи градусах по Фаренгейту, на которых он, как я ожидал, был подан.

Доска Го привлекла внимание Натали.

Она прижала ладонь к груди.

— О. Вы уже целую вечность не прикасались к шашкам.

— Это Го. — И ты тоже. — Ты о чем-то говорила?

— Точно. — Она прочистила горло. — Простите, что перегнула палку, но я не могла не подслушать разговор вашей матери с Селестой на днях, когда они зашли на обед.

Она заставила себя сохранять зрительный контакт со мной. Это было нелегко. Мое выражение лица по умолчанию было настроено на враждебность.

Она провела свободной рукой по юбке, продолжая.

— Я знаю, что вы ищете женщин в качестве потенциальных… э-э-э… ну, вы понимаете, партнеров по жизни.

Бедная Натали.

Она не думала, что у нее есть шанс, не так ли?

Я ничего не имел против своей ассистентки. Точно так же, как я не имел ничего против людей, которые носили кроксы.

То, что я считал их в корне безвкусными, не означало, что они не заслуживают того, чтобы дышать.