«Мое утраченное счастье…». Воспоминания, дневники

В Орлеан мы прибыли довольно рано утром. Город только что бомбардировали с воздуха, и ему предстояло пережить еще несколько бомбардировок. Жителям объявили приказ об эвакуации, и город походил на встревоженный муравейник. Все это было мрачно и тревожно. В Орлеане мы не слезали и не останавливались. Переехали через Луару по одному из уцелевших мостов: был ли он единственным из уцелевших, как говорил шофер, я не знаю. Шофер заявил, что отвезет нас в местечко Saint-Hilaire[562] в десяти километрах от Орлеана и там оставит, так как должен возвращаться на новую базу…

Если бы все было нормально, трудно найти лучшее место для отдыха в течение нескольких дней, чем то местечко и та гостиница, куда мы попали. Местечко показалось нам совершенно райским. На берегу одного из протоков Луары, окруженное прелестными рощами и садами, нивами и полями, с заманчивыми дорожками, веселое и приветливое, оно как будто предназначалось для спокойной и уютной жизни. Гостиница была новехонькая, чистая, светлая, хорошо обставленная, с большим садом. Мы получили последнюю незанятую комнату, и ты опять стала хлопотать перед хозяйкой (которая сразу возымела к нам доверие), чтобы дали комнату и отвратительному семейству (к которому хозяйка никакого доверия не имела); хозяйка нашла для них помещение где-то в частном доме.

Мы решили отдохнуть этот день и продолжить путь на следующее утро. Решение было, собственного говоря, неразумное и противоречащее нашему стремлению уйти на юг возможно дальше, но речь все время шла о защите на линии Луары, а немцы еще находились на линии Сены, и так как мы очень быстро оказались за Луарой, то считали, что имеем право на день отдыха. Приняв это решение, мы поднялись в свой номер, хорошенько помылись и сошли вниз для утреннего завтрака, который оказался очень хорошего качества.

Между утренним и полуденным завтраками у нас оказалось четыре часа свободного времени, и мы употребили его, чтобы отоспаться. В этой обстановке можно было бы забыть о войне, но со стороны Орлеана от времени до времени доносились глухие разрывы. По одним сведениям, это немцы бомбили мосты, чтобы прервать путь отступления французской армии; по другим сведениям, это французы рвали мосты, чтобы задержать немцев. Вопрос разрешил хозяин, обратив внимание на отдаленные звуки сирен: раз сирена, значит, тревога, значит, немцы.

К завтраку, который также оказался прекрасным, мы сошли подбодренные и отдохнувшие и после остались посидеть в столовой, чтобы послушать разговоры. Столовая была набита беженцами — военными и гражданскими; люди говорили горячо и не стеснялись. Кто-то обратил внимание, что надо говорить осторожнее. «Почему?» — «Пятая колонна». — «Ха-ха-ха, пятая колонна уже давно удрала на юг на автомобилях; тут ей делать нечего». — «А иностранцы?» — «Что? Иностранцы — пятая колонна? Ищите ее среди наших политиканов, журналистов, генералов, а иностранцы, те, которые тут (взгляд в нашу сторону), страдают так же, как и мы, если еще не больше». Потом последовало подробное обсуждение всего хода войны, в общем верное, хотя и с ошибками, неизбежными в тот момент. Часто происходили qui pro quo:[563] «Вы — коммунист, если так высказываетесь». — «Ошибаетесь, я — член Croix de feu[564]». И наоборот. Все были взбудоражены, все было перепутано.

Посидев в столовой, мы пошли пройтись и встретились с отвратительным семейством, которое любезно предложило нам продолжить завтра путь вместе. Мы еще, собственно говоря, сами не знали, куда двинемся: к тому ли замку около Blois, где приютились математические учреждения, или к югу в Овернь в Lempdes[565], где была Маргарита, или к югу же в Neuvy-Saint-Sépulchre[566], где находилась M-me Pacaud. И так согласились с отвратительным семейством вместе продолжать некоторую часть пути.

Вечером мы с большим удовольствием пообедали и в последний раз услышали голос Paul Reynaud, информировавшего страну о переменах в правительстве, об обращении к Рузвельту, о защите на линии Луары и т. д., и т. д. Горячая дискуссия не затихала. Со стороны Орлеана по вечернему воздуху доносились звуки сирены и разрывы бомб[567].

В субботу 15 июня мы проснулись очень рано. Было кое-что новое: прибывали войска и располагались в разных местах по Луаре. Городок Saint-Hilaire получил приказ об эвакуации, и всюду царила суматоха. Мы выпили утреннее кофе и стали поджидать наших попутчиков, но отвратительное семейство не появлялось. Мы прошли к месту их временного жительства и узнали, что они отбыли по неизвестному направлению. Могли бы все-таки предупредить, хотя для нас это никоим образом не было потерей.