«Мое утраченное счастье…». Воспоминания, дневники

Провел воскресенье совершенно иначе, чем предполагал. В 16 час. 30 мин. пришел редкий гость — Prenant, и мы разговаривали до 19 час. 30 мин., когда было уже поздно ехать к Тоне, и я остался дома. Разговаривали мы с ним о разногласиях в партии. Выйдя из нее, он рассчитывал спокойно работать в Сорбонне. Не тут-то было: с одной стороны — оппозиция старается его привлечь, с другой стороны — в партийной прессе травят и науськивают на него студенчество, что ему особенно неприятно[1934].

* * *

15 марта 1960 г.

Неожиданно я узнал, что Чахотин работает у Полянского[1935], и об этом Тоня знала еще в то время, когда Полянский был здесь. По ее словам, тогда же она советовала ему поговорить со мной о Чахотине, но об этом он не заикнулся. Результаты, конечно, будут, как всегда с Чахотиным: нет организации, которую бы им не стошнило. Всюду были интриги, мошенничество, недобросовестность, и не предупрежденные люди имели неприятности. В лагере он якшался с немцами, потом работал у них: темная лошадка, во всех отношениях. Сейчас предупреждать Полянского невозможно, и дело пойдет своим обычным путем[1936].

* * *

16 марта 1960 г.

Визит Улина: за месяц в их «Русском доме» умерли 7 человек из 110 — процент значительный. Умерла г-жа Чичибабина, вдова химика; ей было 84 года[1937].

* * *

17 апреля 1960 г.

Полянский прислал Тоне номер советского журнала «Гистология», где есть наглое письмо в редакцию Чахотина. Его стоит отметить: Роскин выпустил в свое время курс «Микроскопическая техника»[1938]. Он у нас есть, ты его хорошо знала, и даже сейчас я нашел в нем закладку — листочек с твоим дорогим почерком. Так вот, Чахотин недоволен тем незначительным местом, какое ему отведено, и претендует на гораздо более высокую оценку, возмущается «неосведомленностью» Роскина, все это — с высокомерной наглостью. Надеюсь, что скоро и Полянского стошнит Чахотиным[1939].

* * *

24 апреля 1960 г.

Едва я вернулся домой — звонок: гость — товарищ по лагерю Бриллиант, живущий в нашем сквере. Оказывается, он был на дружеском завтраке, на который я не мог попасть. Мы очень долго разговаривали обо всем, и о его поездке в Москву, и о его пребывании в Германии. Оказывается, Заферман всегда верен себе: «осторожен» до отвращения. Я спросил о Ярове: он умер от рака год тому назад. Славный был человек[1940].

* * *

25 мая 1960 г.

Побывал в «Доме книги» сегодня, так как завтра — праздник Ascension, и магазины будут закрыты. Видел там Вершубского — одного из компьенцев, который был выслан в Германию вместе с Левушкой и другими за два дня до моего освобождения. По-видимому, он процветает и как будто забыл о своем германофильстве, довольно странном для еврея[1941].

* * *

2 июня 1960 г.

С большим удивлением увидел у Каплана «На трудном перевале» А. И. Верховского[1942]. Он — из Пажеского корпуса, во время Керенского — самый молодой генерал русской армии, военный министр, участник заговоров первого года после Октябрьской революции и с 1919-го и до конца жизни (1941) — штабной деятель Красной армии. Карьера — очень пестрая, и, конечно, столь же пестрыми являются его мемуары. Но видел он много. Смерть его мне не кажется естественной[1943].

* * *

16 июня 1960 г.

От Каплана принес первый том «Краткого физико-технического справочника», очень хорошо составленный, а редактор его — мой недруг Константин Павлович Яковлев, двурушник, мой преемник когда-то в Главнауке, мелкий всюду — и в науке, и в Главнауке, но, по-видимому, очень толковый редактор справочных изданий[1944].

* * *

21 июня 1960 г.

Встретил Бриллианта, что неудивительно, так как мы оба живем в нашем Square de Port-Royal, но рассказал он мне вещи удивительные и неожиданные о Максимилиане Максимилиановиче Филоненко. В Maison de Chateaubriand находится одна из ротшильдовских богаделен, и на этих днях одну из ее комнат занял М. М. Филоненко — дряхлый, почти разбитый параличом, худой, жалкий, несчастный; с ним вместе прибыла его библиотека, которой он очень дорожил. По-видимому, с адвокатурой кончено, с профессурой кончено и с семейной жизнью — так же. Куда делись его жена, его и ее дочери? Нужно ли это понимать так, что уголовная история, в которую запутались его жена и одна из дочерей, оказалась роковой для его карьеры? И какую роль играл он сам в ряде темных дел, которую молва приписывает ему? В памяти и моей, и Бриллианта, и генерала Верховского в его мемуарах совсем иное представление об этом талантливом и часто блестящем человеке. Что его погубило? Собственное ли самомнение плюс чудовищный эгоизм или те же недостатки плюс полная аморальность его жены?[1945]

* * *

22 июня 1960 г.