«Мое утраченное счастье…». Воспоминания, дневники

1905 год. Большой митинг за городом, в окрестностях Ковалевки и Александровского, в лесу; говорили мой дорогой Петр Иванович Барсов и другие. Все прошло благополучно, но дома меня ждало волнение, — после обеда мы мирно пили кофе, как вдруг вбегает прислуга и с испугом говорит: «Дом окружен солдатами». Звонок — входят два офицера, и один из них… дружески здоровается с моими родителями и обращается к ним с просьбой: «О[льга] В[асильевна], А[лександр] В[асильевич], дайте, Христа ради, нам по стакану чая и, если можно, напоите моих солдат. Мы весь день шатались кругом города в наряде: искали первомайский митинг и ничего не нашли. А ведь он наверно был, и ваш молодой человек, конечно, знает об этом…». Я засмеялся и подтвердил, а офицером оказался старик, друг моих родителей, подполковник Протопопов, с которым они были знакомы в молодости в Ефремове.

1906 год. Москва: митинг на Москве-реке на лодках у Воробьевых гор. Были наняты все лодки. Митинг, не очень многочисленный, прошел благополучно.

1907 год. Гельсингфорс.

1908 год. Петербург: «Кресты», я вышел на прогулку в красной рубашке; плата — две недели на казенной пище.

1909 год. Вена: юбилейное празднование 1 мая. 500 000 манифестантов со знаменами и музыкой проходят к Пратеру, где слушают речи на всех языках. Мы с Симой участвовали, в составе нашей партийной группы, в этом шествии.

1910 год. Париж: мы с Симой и Лениными проходим пешком по Большим бульварам в поисках манифестации, которая не состоялась. Briand, недавний левый социалист, запретил ее и наводнил город войсками. Мы добросовестно дошли до Étoile[2029].

* * *

8 июня 1962 г.

Неожиданный визит: вечером пришла некая г-жа Старикова, о которой я никогда ничего не слыхал, и предъявила мне письмо от В. Г. Фесенкова с просьбой меня разыскать, узнать, нахожусь ли я еще в числе живых, и если да, то поставить мне на вид и т. д. Эта пожилая дама, оказывается, занимается астрономией, посещает Обсерваторию, Астрофизический институт, Академию наук и астрономов. Ее интересуют вопросы космогонии — главным образом, происхождение метеоритов, комет, их роль…[2030]

* * *

29 июня 1962 г.

Сегодня — очень долгий визит Гумбеля. Он, конечно, постарел, но меньше, чем можно было ожидать. Ему 72 года. Мы очень долго и откровенно разговаривали. Точки зрения на очень многое у нас различны, часто даже диаметрально противоположны, но полемики не было. Он ни разу не высказал отрицательного суждения по поводу моих взглядов и действий, и я отвечал ему тем же. И я, и он отдавали себе отчет, что положения, в которых мы оказывались, бывали трудными и часто безвыходными. Мы говорили действительно sine ira et studio[2031], просто как два очень немолодых и очень много переживших человека[2032].

* * *

16 июля 1962 г.

Утром пришло письмо от Dehorne, целиком посвященное Пренану и его болезни, а через десять минут пришел сам Пренан. Он уезжает в Roscoff сегодня, доволен и счастлив, а пришел во исполнение обещания доставить мне книгу… M-me Prenant уезжает на юг. К письму Dehorne приложен № 116 «Unir», содержащий совершенно кошмарные рассуждения некоего ответственного работника из торезовского окружения. Этот господин говорит о границах партийного долга и очень одобряет тех коммунистов, которые, как Rajk или жертвы сталинских процессов, признали все обвинения, им предъявленные, и морально приняли свой смертный приговор. Как не вспомнить чудовищный роман Кёстлера! В свое время он был воспринят как клевета на партию. Однако клеветы тут не было, а была чудовищная претензия сталинских палачей, подкрепленная пытками, физическими и моральными, и отвратительным шантажом (участь близких и родных!). И совершенно чудовищно, что есть во французской партии люди, которые находят все это нормальным[2033].

* * *

26 июля 1962 г.

Совершенное затишье у Каплана: все — в отпуске, за исключением Ивана Федоровича. Цены на советские издания растут, и в настоящее время массовые издания классиков стоят дороже, чем аналогичные издания на французском или английском языке. Научные издания почти уравнялись с заграничными. Еще усилие, и они станут дороже. В смысле качества советские издания гораздо ниже здешних: бумага отвратительная, репродукции скверные, переплеты изнашиваются быстро, даже если книга спокойно стоит на полке. Наконец, в справочных изданиях очень быстро меняются оценки. Я сравнил трехтомную энциклопедию с Б. С. Э. и Б. С. Э. с Малой Советской Энциклопедией. Разницы огромные и часто анекдотические, а после того, как Пикассо получил Ленинскую премию, теряют смысл все эстетические оценки[2034].

* * *

30 августа 1962 г.

Побывал у Каплана и принес домой две чисто литературные книги: сборник «В. Г. Короленко в воспоминаниях современников»[2035] и Корней Чуковский «Современники»[2036]. Я уже с большим интересом просмотрел их и с удовольствием прочту.