Мое водолечение

Один пивовар, 33 лет, был тяжело болен, в течение 11 лет. В марте 1877 года он однажды утром, вставая с постели, вдруг упал почти без памяти и пролежал в таком состояний часа 2. Это было началом тяжелого тифа, длившегося 6 месяцев. Уже тогда начались у него ежедневные головокружения, рвоты и обмороки. Головокружение началось стучанием в мозгу, и он падал. Это состояние продолжалось от 5 до 10 минут и повторялось ежедневно 5-8-10 раз. После этих 6 месяцев он опять стал способен к труду, но только на два месяца. После этого припадки стали повторяться так часто и с такой силой, что он должен был следующие 8 месяцев оставаться в постели. В продолжение этих 11 лет он ежегодно должен был по 6-7-8 месяцев лежать в постели. Страдание настолько усилилось, что припадки головокружения и обмороков даже и в промежуточное время повторялись 2–3 раза в день, особенно после умственных напряжений, после быстрых движений, при всяком поворачиваний головы. Предвестником припадков было всегда стучание в голове, и, если он даже с силой хватался в комнате за стол или на двор за дерево, то его так бросало во все стороны, что он, наконец, падал на землю. Сознания он при этом не терял, но только ничего не видел.

В продолжение 9 лет припадки сопровождались всегда рвотой; только в последний год это прекратилось. Во все это время — 10½ лет — несчастный чувствовал давление на темени, как бы от пудового камня. Уже лет 5 у него почти постоянный шум в ушах и глухота правого уха. В течение 9 лет он никогда не мог уснуть больше, чем на час, два, вследствие чувства давления и тяжести в голове. С мая 1886 года до октября 1887 — он пролежал в постели с самыми незначительными промежутками. 14 врачей, у которых он в продолжение своей долгой болезни лечился и из которых некоторые признали его неизлечимым, заставили его принять массу лекарств. Многие из них были того мнения, что в черепе сделалась трещина, вследствие какого-нибудь повреждения — на голову пивовара прежде как-то упала бочка — и что с того времени на мозг давит осколок кости; это и вызывает самое страдание. Некоторые же врачи считали это за хроническое уплотнение мозговой оболочки.

Я же был того мнения, что он страдал сильным приливом крови к голове, и сообразно с этим я назначил ему следующее применения воды: верхнее обливание, хождение по воде, обливание спины, обливание колен и бедер, паровая ножная ванная, и также испанский плащ. Результаты этого лечения, продолжавшегося от 28 июля до 2 сентября, были превосходны. Уже на 6 день пациент не испытывал чувства давления в голове. На 2-й день был еще один припадок после продолжительного умственного напряжения (писал письма), — это был уже последний. День ото дня ему делалось все лучше и лучше. В течение следующих 4-х недель он чувствовал себя как бы обновленным, так было ему легко и хорошо; зрение его тоже улучшилось.

В течение этих 3 недель он мог уж спать почти всю ночь. Возвратившись домой, совершенно здоровым, он все-таки продолжал делать одно из вышеуказанных применений воды.

Душевная болезнь

Как это должно быть ужасно, когда эта ночь нисходит на ум человека, когда человек уж не человек более, а уподобляется неразумному животному. Еще 50, 40, 30 лет тому назад душевные болезни считались редким явлением. В наше же время число их растет ужаснейшим образом (относительно этого все согласны). Дома для умалишенных, как ни велико их число, переполнены; их уже недостаточно. Теперь во многих местах вне больших городов строят целые кварталы для умалишенных. Страшно становится, когда идешь мимо этих кладбищ живых людей. «Так вот до какого состояния может дойти всемогущий человек! Избави нас, Боже, от такой Беды!» такого рода мысли являются у всякого серьезно мыслящего человека при виде этих домов. Это все речь шла о совершенно умалишенных. А сколько сотен, сколько тысяч людей полупомешанных, так ужасно страдающих, и иногда не получающих никакой помощи. Я должен сказать, что громадное число этих несчастных искало у меня облегчения и исцеления, и я всегда относился к этим покинутым безутешным людям с особенной любовью и заботливостью. Они были не настолько больны, чтобы отправиться в дом для умалишенных, и вместе с тем не способны были заниматься каким бы то ни было делом.

Невозможно выразить, ни описать, ни перечислить все разнообразнейшие муки этих душевных больных. Как в летнюю пору, в сильнейший полуденный зной, комары больше всего вертятся, так в разгоряченном мозгу этих Бедных являются самые безрассудные мысли. Одни ненавидят свое прежнее любимое занятие, другие не желают больше молиться. Одних одолевает ненависть, ужас пред людьми, других — ненависть к самим себе они хотят лишить себя жизни и т. д. Головы и мысли их так же различны, как и сами эти несчастные.

У всех больных, посетивших меня за эти 35 лет, я всегда находил причину болезни. Страдание было наследственное, т. е. существовало уже с детства в зародыше; или же оно обусловливалось болезнями[21], а также образом жизни.