Мое время — ночная пора

Она пообещала себе, что никакие уговоры обаятельного Джека Эмерсона, председателя комитета по проведению двадцатой встречи школьных выпускников, не заставят ее приехать. Она сошлется на работу, обязательства, здоровье — на что угодно, лишь бы в ней не участвовать.

Ей совершенно не хотелось праздновать двадцатую годовщину окончания Стоункрофтской академии, хотя она и была благодарна за полученное образование. Ее не интересовала медаль «Выдающаяся выпускница», которую ей вручат в Стоункрофте, несмотря на то, что обучение там открыло ей дорогу в колледж Брин-Мор, а затем привело к докторской степени в Принстоне.

Однако на этот раз в расписании встречи значилось поминовение Элисон, и отказ приехать выглядел бы настоящим кощунством.

Смерть Элисон все еще казалась чем-то нереальным, и Джин почти ждала, что сейчас зазвонит телефон, и она услышит знакомый голос, глотающий слова и тараторящий так, будто непременно следует уложиться в десять секунд: «Джинни, ты давно не звонила. Забыла обо мне. Ненавижу тебя. Нет, вру. Обожаю тебя. Преклоняюсь. Ты такая умная. В Нью-Йорке на неделе премьера. Курт Баллард, мой клиент. Актер совершенно никакой, но весь из себя, так что всем плевать. Придет с новой подружкой. Скажу, как ее зовут — со стула упадешь. Короче, как насчет вторника? Вечеринка в шесть, фильм, банкет для своих — человек тридцать-пятьдесят».

Элисон всегда умудрялась сообщить это примерно за десять секунд, вспоминала Джин, и всегда возмущалась, что в девяти случаях из десяти Джин почему-то не мчалась к ней в Нью-Йорк, бросив все дела.

Уже почти месяц, как Элисон мертва. Просто не верится… Мысль о том, что она стала жертвой преступления, была невыносима. Впрочем, на своей работе она нажила немало врагов. Ни одному из руководителей крупных художественных агентств страны не удавалось избежать ненависти. К тому же Элисон была остра на язык, а ее едкий сарказм сравнивали с язвительными изречениями легендарной Дороти Паркер.[2] «Неужели кто-то, кого она высмеяла или уволила, разозлился настолько, что убил ее? — спрашивала себя Джин. — Хочется думать, что она просто нырнула и потеряла сознание. Не могу поверить, что ее утопили».

Джин посмотрела на лежащую рядом сумочку и подумала о конверте внутри. Что мне делать? Кто и зачем мне его прислал? Разве мог кто-то узнать о Лили? У нее неприятности? Господи, что я должна сделать? Что я могу сделать?

Уже несколько недель эти вопросы не давали ей спать ночами, с тех пор, как она получила отчет из лаборатории.

Джин выехала на шоссе 9W, ведущее в сторону Корнуолла. А рядом с Корнуоллом находится Вест-Пойнт.[3] Она проглотила подступивший к горлу комок и попыталась сосредоточиться на красоте октябрьского дня. Деревья, с их золотистой, оранжевой и пламенно-красной осенней листвой, просто восхитительны. А над ними горы, как всегда тихие и спокойные. Гудзонское нагорье. Я и забыла, как здесь красиво, подумала она.

Конечно эта мысль неминуемо вызвала воспоминания о воскресных днях в Вест-Пойнте. Как таким же чудесным осенним днем, сидя на ступенях памятника, она начала писать свою первую книгу — историю Вест-Пойнта.

И закончила ее через десять лет, подумала она, поскольку еще очень долго не могла писать об этом.

Курсант Кэррол Рид Торнтон-младший из Мэриленда. Не вспоминай сейчас о Риде, велела она себе.

Скорее по привычке, чем осознанно, Джин свернула на Уолнат-стрит. Для проведения встречи выпускников выбрали отель «Глен-Ридж Хауз», названный в честь одного из самых больших пансионов середины девятнадцатого века. Вместе с Джин академию окончили девяносто учеников. В последнем полученном ею дополнительном уведомлении значилось, что присутствовать должны сорок два человека, а также их мужья-жены или любовники и дети.

Для себя она не бронировала дополнительных мест.

Джек Эмерсон решил, что лучше провести встречу выпускников в октябре, а не в июне. Он опросил всех и выяснил, что поскольку в июне у многих дети заканчивают средние и высшие школы, приехать им будет сложно.

Джин получила по почте бейдж — нагрудную карточку с именем, украшенным вензелями, и фотографией, сделанной в последний год учебы. Вместе с бейджем прислали расписание на выходные: вечер пятницы — фуршет в неформальной обстановке и ужин; суббота — завтрак, поездка в Вест-Пойнт, футбольный матч Армия — Принстон, а затем фуршет и официальный банкет. В воскресенье предполагался заключительный полдник в Стоункрофте, но после смерти Элисон решили провести утреннюю поминальную службу в ее честь. Ее похоронили на кладбище рядом с академией, и службу собирались устроить рядом с могилой.

Элисон завещала крупную сумму фонду поощрительных стипендий Стоункрофта, что и стало основной причиной спешно спланированной поминальной церемонии.