Мое второе я

— Маруся, ты идиотка, — глядя на меня, произнес он. И хотя то же самое я говорила Раисе, да и самой себе, если уж быть честной, его слова показались обидными.

— А что прикажешь делать? — развела я руками.

— Гнать в шею эту чокнутую! — рявкнул он.

— Я не могу гнать ее в шею, она моя подруга. И я просто обязана ей помочь.

— Спасибо, Маруся, — вытирая слезы ладошкой, сказала Раиса. — Сенечка, вся наша надежда на тебя. Хоть ты и назвал меня чокнутой, я не собираюсь принимать твои слова близко к сердцу. Помоги нам, пожалуйста, и я тебя озолочу. А Маруся наконец-то поймет, какой ты славный парень.

— Ничего она не поймет, — съязвил он, а я кивнула:

— Пойму. Избавь нас от этих типов, и я…

— Что? — насторожился он.

— Все, что угодно, — не желая тратить время попусту, сказала я.

Арсений поднялся, сказал с сомнением:

— Где машина? — И, не дожидаясь ответа, направился к двери.

Мы припустились за ним. Подозреваю, он, как и я недавно, лелеял в душе надежду, что это глупая шутка. Если честно, мне стало его чуточку жалко. А вместе с этим я почувствовала облегчение. Теперь голова должна болеть у Арсения, а вовсе не у меня. Как удачно, что я родилась женщиной, всегда можно упасть в обморок или переложить проблемы на мужские плечи, если, конечно, найдется дурак, готовый их на эти самые плечи взгромоздить. Арсений дураком не был, это я знала абсолютно точно, оттого по мере приближения к машине начала опять беспокоиться: что, если, взвесив все и здраво рассудив, он отправит нас восвояси? Между тем Арсений открыл багажник, заглянул в него и позеленел.

— Твою мать, — буркнул он, воровато огляделся и поспешил багажник закрыть.

— Что будем делать? — деловито поинтересовалась Раиса.

— Сухари сушить.

— Зачем?

— Затем, что мы в дерьме по самые уши. — Слово «мы» вызвало у меня прилив благодарности к Арсению, но я на всякий случай нахмурилась. — Давай ключи.

Раиса протянула ему ключи от машины, и Арсений сел за руль, мы торопливо устроились сзади. Пока мы ехали по городу, не произнесли ни слова, Арсений хмурился, как видно, размышляя, я не рискнула нарушать ход его мыслей. Раиса тоже не рискнула, однако, как только город остался позади, не удержалась и спросила:

— У тебя есть план?

— Откуда ему взяться? — съязвил Арсений.

— Тогда куда и зачем ты едешь?

— Хочу избавиться от трупа. Потом будем думать, что делать с ментом.

— Может, это… и от него избавимся? — нерешительно предложила Раиса.

— Ментов убивать нельзя, — зло ответил Арсений.

— Почему это? — удивилась она.

— Просто нельзя, и все! — рявкнул он.

— Куда ж его тогда девать-то?

— Если б не труп, можно было бы с ним договориться. Втюхать бабла побольше, глядишь, простил бы надругательство. Кстати, давно он там лежит?

— Да уж часов пять.

— О господи…

Надо сказать, что, несмотря на отчаянную ситуацию, я вздохнула с облегчением, потому что лишать мента жизни не собиралась. У меня были незыблемые правила, одно из которых гласило: никакого членовредительства, а тем более посягательств на чужую жизнь. Правда, облегчение длилось недолго, потому что выхода из создавшейся ситуации я не видела и Арсений, судя по всему, тоже.

— Может, все-таки предложить ему деньги? — вздохнула я.

— Боюсь, что он нас пустит по миру, — вновь съязвил Арсений, а Раиса добавила:

— Будет доить до скончания века. Я бы так и поступила.

— Кто бы сомневался, — в который раз не удержался Арсений от язвительности.

Между тем, удалившись от города километров на двадцать, мы свернули в лес. Еще какое-то время ехали по едва заметной дорожке, пока не остановились на лесной поляне. Слева заросли малины, справа молодые березки, однако мне было не до местных красот. Арсений вышел из машины и немного прогулялся, желая убедиться, что поблизости никого нет.

— Что я говорила, — не к месту заметила Раиса. — Сенечка не может тебе отказать. Он в тебя влюблен, а влюбленный мужчина для нашей сестры…

— Он не способен влюбиться, — буркнула я и разозлилась — нашла о чем сожалеть в такую минуту.

— Ты к нему несправедлива… — закончить она не успела, потому что Арсений вернулся. Открыл багажник.

Мы хотя и присоединились к нему, но держались на некотором расстоянии. Ухватив мента за ворот мундира, Арсений вытащил его на свет божий. Парень рухнул на траву, Арсений его поднял и теперь на всякий случай поддерживал, чтоб он опять не свалился. Перед нами стоял молодой мужчина с взлохмаченным светлыми волосами и красным лицом, вращал глазами и силился что-то произнести, но скотч на губах этому препятствовал. Арсений сорвал его, а мент взвыл, после чего запрыгал в сторону кустов, Арсений вновь ухватил его за шиворот, а парень завопил:

— Мне в туалет надо…

Физиономия его страдальчески кривилась, и пританцовывал он так отчаянно, что мы сразу ему поверили.

— Валяй, — сказал Арсений.

— Развяжите меня.

— Еще чего.

— Как же я…

Арсений вздохнул, вынул из кармана перочинный нож и разрезал путы на ногах пленника.

— А руки?

— Обойдешься.