Мое злое сердце

– Я подумаю над этим, – сказала я, захлопывая медальон.

Но я знала, что думать особенно не над чем. Норд прав в том, что касается моих подавленных воспоминаний, связанных с Каем. Но не прав в том, что касается Кевина.

53

Звери для меня не имеют цвета. Он им не нужен, потому что они ничего не скрывают. В отличие от нас, людей, они всегда бывают самими собой. Ежедневно мы надеваем на себя различные роли, личины, по-разному действующие на окружающих. Дома я дочь, днем – школьница, иногда подруга, а в будущем, надеюсь, студентка. Возможно, однажды я стану для кого-то партнершей или законной супругой, а для некоторых навсегда останусь фриком. Ясно только одно: в каждой из ролей человек ведет себя немного по-другому и очень редко раскрывается весь целиком. Зверю этого не нужно. Ему не нужно создавать о себе впечатление. Он всегда ясно дает понять, чего хочет и чего не хочет, нравишься ты ему или нет. Иногда я думаю, что звери во многом превосходят нас, пусть даже мы, люди, кичимся своим интеллектом.

Так я думала, гладя собаку с черной шерстью, которая с благодарностью смотрела мне в глаза. Разговор с Нордом лишил меня сил, но, войдя в клинику и увидев искреннюю радость собаки, я вновь обрела твердую почву под ногами. Касаться черной шелковистой шерсти было так чудесно, она была такой реальной!

Я опустилась рядом с псом на колени, ощутила на руке шершавый язык, заглянула в карие глаза – в них светилась безграничная преданность. Пес знал, что именно мы с Дэвидом спасли ему жизнь. Ему явно стало лучше, можно было сказать, что доктор Леннек совершил чудо.

– Кажется, ты понравилась Нерону, – сказал ветеринар, когда мы шли бок о бок по саду с высокой оградой.

Это был большой сад со старыми яблонями, почти как у нас, но вместо беседки здесь стоял деревянный садовый домик с прутьями, построенный доктором Леннеком для своих четвероногих пациентов. Сейчас, кроме нашей собаки, там гостили трехногая кошка, черепаха и огромный заяц.

– Нерон? – переспросила я. – Его зовут Нерон?

Леннек кивнул:

– Да, я нашел имплантированный чип. Его хозяин – Эрих Зандер из Штутгарта.

– Штутгарт? – удивилась я. – Но как собака попала сюда?

– В этом-то и состоит загвоздка, – ответил Леннек, наполняя миску для Нерона водой. – Мне не удалось связаться с господином Зандером, чтобы его расспросить. Нерон был зарегистрирован семь лет назад. Его хозяин по прежнему адресу уже не проживает. Я обратился в администрацию Штутгарта, но никто не смог мне помочь.

– Они не знают, куда он переехал? Или не имеют права вам сообщить?

– Они не знают, – ответил Леннек. – Судя по всему, господин Зандер уже четыре года не живет в Штутгарте, и новое место его жительства тоже неизвестно. Но и среди умерших он не числится, я проверял.

Нерон поднялся на лапы и заковылял к своей миске. Леннек отмыл его, черная шерсть собаки блестела на солнце. Я заметила небольшое белое пятно на шее, до того скрытое под слоем грязи.

– Я позвонил коллеге из Ассоциации защиты животных, – сообщил ветеринар. – Она живет в Штутгарте и была так любезна, что съездила проверить последний адрес Зандера. Она упомянула социализацию – Зандер известен как закоренелый алкоголик. Вероятно, у него отобрали квартиру, после того как он в очередной раз начал дебоширить и вступать в рукопашную с соседями.

В моей голове снова прозвучал голос, хриплый и пьяный: «Где он?» В этот момент я все поняла.

– Думаю, я знаю, где Эрих Зандер сейчас находится.

– Где же?

– Здесь, в Ульфингене. Несколько дней назад я встретила бездомного. Он был сильно пьян и спросил у меня, не знаю ли я, «где он». Раньше мне было непонятно, кого он имеет в виду. – Тут я слегка слукавила: я думала, что он спрашивает о Кевине, но ошиблась. – Он искал свою собаку.

– Бездомный алкоголик, еще и склонный к насилию, – покачал головой Отто Леннек. Наморщив лоб, ветеринар смотрел на пса.

Нерон поднял голову и не сводил глаз с забора, будто заметил что-то интересное.

– Тогда понятно, кто его так избил.

– Да. И, возможно, не только его. Дэвид, с которым мы притащили собаку, получил тяжелую черепно-мозговую травму. Не исключено, что на него тоже набросился Зандер.

– Я посмотрю, что можно сделать. В случае подтверждения наших подозрений мы должны подумать, как поступить с Нероном дальше…

В этот момент Нерон начал рычать. Он не отрываясь смотрел в сторону забора и угрожающе скалил зубы. Затем, словно укушенный тарантулом, сорвался и пронесся мимо нас с доктором в открытую дверь. Пес еще не совсем оправился от гематомы, давившей на позвоночник, и не полностью владел задними лапами: когда он что есть сил мчался к ограде, они немного подгибались. Однако Нерон этого не замечал. Он был просто вне себя.