Моему судье

Вам тоже наверняка приходилось слышать, господин судья, о закоренелых преступниках, которые в тюрьме любовно ухаживают то за канарейкой, то за мышью, а то и за тараканом. Что только не взбредет нам, убийцам, в голову?

Я поднялся со скамейки и зашагал в гостиницу. Кота я придерживал рукой, он сидел у меня на плече и смотрел назад, а я по дороге размышлял, как сказать месье Арману, чтобы он позволил мне подержать его хотя бы одну ночь, всего одну, а потом я его куда-нибудь пристрою.

Когда я открыл дверь бара, жена Армана, которая мыла стаканы за стойкой, подняла глаза и воскликнула:

— Арман, Элоди, идите сюда, смотрите! Потом, выйдя из-за стойки, встала рядом и принялась чесать у котенка за ушами.

— Какая прелесть, где вы его взяли?

— В сквере, в конце улицы Вольтера. Его кто-то выбросил в мусорный бак, и он не мог выбраться, уже и мяукать перестал.

— Ублюдки, — сказал месье Арман, — попадись они мне, я бы их подвесил за одно место…

— Можно подержать?

— Пожалуйста. — И я передал котенка незнакомке.

Девушка одной рукой прижала котенка, а другую — правую — протянула мне:

— Привет, я Элоди, вот их дочь. Приехала сегодня.

— Меня зовут Лука.

— Знаю, мне уже о тебе рассказали: молодой человек из нотариальной конторы в Беллинцоне, верно?

— Именно.

— Что вы думаете делать с котенком? — спросил у меня Арман.

— Может, вы знаете организацию, которая заботится о брошенных животных?

Вмешалась Элоди:

— А если мы его возьмем?

Сердце у меня растаяло. Даже себе я не смел признаться, какую боль причиняла мне одна только мысль, что придется расстаться с этим крошечным пушистым существом. Конечно, через несколько дней это все равно произойдет, но возможность погладить его еще немного согревала мне душу.

Арман с женой переглянулись, потом он сказал:

— Другими словами, мы его кормим, ухаживаем за ним, меняем ему песочек, а ты в свои редкие приезды из Парижа с ним играешь.

Но сказал он это с улыбкой, что означало «да».

— Ну-ка, Кандид, хочешь молочка? — обратился он к котенку.

Он уже успел его окрестить. Вообще-то это право было за мной, это же «мой» котенок, но я подумал, что вряд ли сумею найти более подходящее имя для белого кота, найденного на улице Вольтера.

Элоди и Кандид скрылись в кухне. Арман взглянул на меня, по-прежнему улыбаясь:

— Сегодня пятница, бар и ресторан закрыты, но мне будет приятно, если вы останетесь с нами поужинать.

— Мне тоже.

— Тогда в восемь.

— В восемь, прекрасно.

Я поднялся в комнату и переоделся. Потом опять вышел из дома, а ровно в восемь появился в зале ресторана, неся розовый сверток с пирожными, перевязанный синей ленточкой. Я просто не представляю, что можно прийти в гости без пирожных, бутылки вина или букета цветов. Что поделаешь, господин судья, так принято у среднего класса. Мне не удалось перебороть себя, даже когда я попробовал водить дружбу с хозяевами жизни. Когда Джулиано пригласил меня на яхту, я приехал в порт с чемоданом, двумя бутылками бароло 74-го года и цветами для Стеллы. Иначе я не мог, хоть и не сомневался, что остальные подумают с оттенком презрения: средний класс. Да, господин судья, средний класс, обреченный исчезнуть.

На самом деле принести пирожные хозяевам ресторана в тот вечер мне тоже казалось не вполне уместным. Наверное, лучше были бы цветы для Элоди, но потом мне вспомнилась еще одна песенка Бреля — «Конфеты».

«Je vous ai apporté des bonbons / Parce que les fleurs c'est périssable / Puis les bonbons c'est tellement bon / Bien que les fleurs soient plus présentables / Surtout quand elles sont en boutons / Mais je vous ai apporté des bonbons».[18]

Опять о несчастной любви, о мужчинах, обманутых женщинами и судьбой. Я тоже понемногу зациклился на Бреле и начал верить, что он писал про меня.

И вот, стоя в дверях ресторана со свертком пирожных, висящим на синей ленточке, я смотрел на единственный во всем зале накрытый стол, и он казался мне квинтэссенцией семейной жизни: клетчатая скатерть, стаканы «duralex» из толстого, слегка помутневшего стекла, вино в графине и запах лукового супа.

— Садись давай! — сказала Элоди.

Она взяла у меня из рук сверток, положила на стол и заглянула внутрь.

— Ммм! Эклеры, буше! Боже, какая вкуснотища!

«Je vous ai apporte des bonbons…»

— Ну, как дела на работе? — спросил Арман у дочери, а потом обратился ко мне: — Элоди у нас архитектор, работает в самой престижной архитектурной мастерской Парижа.

— Вот что значит отцовская гордость! — пошутила она. — Не в самой престижной, но мы делаем интересные вещи. Сейчас, например, проектируем железнодорожный вокзал.

— Вокзал? — повторил я с неподдельным восхищением.

— Ага, для одного городка на юге Бельгии. Первый в Европе вокзал, полностью построенный из экологически чистых материалов.

— К примеру?

— Возьми хоть изоляцию. Чаще всего изолирующие материалы изготавливают с применением полиуретана, а это означает загрязнение окружающей среды, степень которого еще предстоит установить, там, где их производят и используют. А мы применяем вторсырье, переработанную пробку.

— Как это? Крошите старые пробки, а потом склеиваете? — пошутил отец.