Могила Рона

Она распахнула дверь, словно помидор со сверкающими глазами весом в десять тонн.

– САЙМОН ФЕЙТЕР! – заревела Тайк. – ЕСЛИ ТЫ ЕЩЁ КОГДА-НИБУДЬ СБЕЖИШЬ ОТ МЕНЯ, ТО УМРЁШЬ ОТ РУК КАКОГО-НИБУДЬ ЧУДОВИЩА, КОТОРОЕ ВЫБЕРЕТСЯ ИЗ САМОГО АДА, ЧТОБЫ ПОЛАКОМИТЬСЯ ТВОЕЙ ВКУСНОЙ ЖАЛКОЙ БЕССМЫСЛЕННОЙ ШКУРОЙ!

Я сунул швабру в ведро и прислонился к ручке.

– Тайк, ты всегда говоришь такие милые вещи.

– Уф! – Она огляделась по сторонам. – Что ты здесь делаешь?

Кстати, Хобноб, будучи благоразумным существом, во время тирады Тайк выскользнул из кухни.

– Убираю за собой, – признался я.

Тайк нахмурилась.

– Это как-то связано с твоим кодексом?

– Ну… – глупо произнёс я. – Почему ты так решила?

– Потому что обычно ты не моешь полы, – ответила она, садясь на табурет у длинного стола. – И я видела, как ты чесался. Наверное, ты нарушил свой магический кодекс. Хватит глупостей! – Тайк шлёпнула рукой по гигантскому кабачку. – Ты мой Ардент. Я должна знать, какие силы управляют твоей жизнью. Скажи мне свой кодекс.

Я замолчал. Конечно, Тайк уже задавала мне этот вопрос, но тогда я ей не ответил. По своему печальному опыту я знал, что она всегда внимательно за мной наблюдает. Если она узнает мой кодекс, то наверняка будет следить, чтобы я его исполнял.

– Не знаю, – наконец ответил я. – Это довольно личное.

– Личное? – Тайк покачала головой и что-то неразборчиво пробормотала на своём родном языке. – Иногда я забываю, насколько мало ты знаешь об Арденции и нашей связи. Ты молод, тебе чужд наш мир, и потому твоё невежество простительно. Дай сюда свою руку, Саймон. Вот так. – Она положила руку на стол ладонью вниз.

Я последовал её примеру.

В другую руку Тайк взяла вилку.

– Смотри. – Она с силой опустила вилку вниз, вонзив её в кожу чуть ниже запястья.

– Ай! – завопил я, размахивая рукой. – Я тоже это почувствовал.

Тайк поморщилась и прижала тряпку к кровоточащей руке.

– Ты почувствовал только часть моей боли, – сказала она. – Посмотри на свою руку.

Я опустил глаза. В отличие от руки Тайк, кожа на моей руке осталась нетронутой, хотя я сумел разглядеть четыре едва заметные точки от зубцов вилки.

– Наши души связаны, Саймон. В какой-то мере то, что происходит с одним из нас, происходит и с другим. Покажи мне свой отрубленный палец.

Я поднял левую руку, помахивая обрубком ампутированного мизинца, и Тайк сделала то же самое. Я заметил, что, хотя её палец был на месте, у его основания появился широкий шрам, как будто от глубокого пореза.

– Тайк! – воскликнул я. – Ты не говорила мне, что тоже пострадала, когда Зи отрезала мой палец! Ты ведь освободилась и начала сражаться с кучей минотавров. Я думал, ты в порядке!

Тайк слабо улыбнулась.

– Тот, кто прожил так долго, как я, привык к боли. Обычно я не начинаю визжать и плясать на месте только из-за того, что меня ранили.

– Ну да, – ответил я, вспомнив свой собственный танец с воплями. Я задумался над её словами, и тут мне в голову пришла ужасная мысль. – А что случится, если я умру, Тайк?

– Если? – переспросила она. – Мы все умрём, Саймон. Всё дело в том, когда это произойдёт… Слышишь? – Тайк подозрительно огляделась, и её взгляд упал на доспехи в конце кухни.

– Там живут крысы, – ответил я.

– М-м-м… Как я уже сказала, когда ты умрёшь, я тоже почувствую твою смерть, но буду ли я продолжать жить, зависит от многих факторов, особенно от того, как именно ты умрёшь. Если ты доживёшь до старости и мирно умрёшь во сне, я могу это пережить. Но если ты умрёшь в сражении и это случится слишком рано, я, скорее всего, тоже умру.

– Но это ведь ужасно! – воскликнул я.

– Правда? – Тайк улыбнулась мне мудрой древней улыбкой, которая заставила меня почувствовать себя очень молодым и очень наивным[110]. – Быть связанным с другим человеком таким способом – величайшая честь для людей моей расы. Жить для другого, как я живу для тебя, значит прожить жизнь, полную смысла и значения. Настоящая трагедия – жизнь, прожитая в изоляции[111].

Тайк помолчала, давая мне время обдумать её слова, а потом заговорила снова:

– Для тебя всё будет по-другому. Скорее всего, ты переживёшь мою смерть вне зависимости от того, как и когда это произойдёт.

– Почему?

Она пожала плечами.

– Такова суть Арденции. Ты мой Ардент, а не наоборот. Наши души связаны, но моя связана с твоей сильнее, чем твоя с моей.

– Это не очень-то справедливо, – заметил я.

Уголки губ Тайк насмешливо приподнялись.

– Как говорят, «справедливость есть только на ярмарке, где показывают свиней»[112].

Я кивнул, чувствуя неловкость из-за того, что так небрежно относился к нашей связи. Я сунул руку под футболку и вытащил кодекс – бронзовый медальон, на котором была выгравирована моя клятва.

– Я не буду вести себя как назойливая мать, – пообещала Тайк. – Если я увижу, что ты нарушил кодекс, то не стану тебя ругать, дразнить или говорить, что тебе надо делать. С меня довольно просто знать и молчать. Это я тебе обещаю.

Я поднёс кодекс к её лицу, и она прочла: