Могила тамплиера

ОН догадывался, куда она могла поехать, и первым его побуждением было схватить такси и гнать в аэропорт. Усилием воли взял себя в руки. Там ее уже нет, а самолет на такси не догонишь. Надо просто позвонить этому "гитаристу", пусть он ей сыграет, как в песне поется, "самый популярный в нашей синагоге отходняк". Неизвестно, каким рейсом она вылетела, но встретить ее белокурый мясник вряд ли успеет. Это не так страшно: в конце концов, накроет двух птичек в одной клетке, на то у него и пистолет.

Приняв решение, Гроссмейстер нажал клавишу быстрого набора, вызвав номер блондина, который, по его расчету, уже должен был подъезжать к месту назначения. У этого, слава богу, телефон работал и роуминг был включен.

– Привет, это я, – сказал ОН, из-за владевшей им озабоченности даже забыв выделить личное местоимение интонацией, намекающей на необходимость писать его с прописной буквы: "Я". – Послушай, для тебя есть еще одно небольшое дельце. Ты сейчас где?

Ему ответили. Ответ был коротким и совершенно неожиданным, а затем в трубке наступила тишина, и на экране дисплея появилась надпись "Соединение завершено". Зарычав сквозь стиснутые зубы, ОН повторно набрал номер. Телефон работал, об этом свидетельствовали длинные гудки, но никто не отвечал.

– Ах ты подонок, – пробормотал Гроссмейстер. Уловив в собственном голосе нотки растерянности, ОН рассвирепел. Мощная ладонь сжалась в кулак, внутри которого все еще находился мобильник. Послышался жалобный хруст, и, когда ладонь наконец разжалась, на пол посыпались обломки серебристой, как брюхо упорхнувшего самолета, пластмассы.

* * *

Первый утренний рейс на Ригу отправлялся через сорок пять минут, и регистрация пассажиров уже началась. Билетов в кассе не было. Миловидная служащая аэропорта, которой был очень к лицу синий форменный китель, выразила Глебу свое глубокое и явно неискреннее сочувствие, а затем предложила лететь следующим рейсом, отправляющимся через два часа с какими-то минутами – с какими именно, Сиверов не расслышал, но с небольшими.

Он в нерешительности покусал губу и с большим трудом подавил очередной зевок. Два часа, пусть даже и без каких-то там дополнительных минут – срок немалый. За два часа можно многое успеть, особенно если опасаешься погони. Противник и так получил огромную фору; правда, он едет поездом, но к тому времени, как Глеб сойдет с трапа самолета в Рижском аэропорту, поезд будет давным-давно стоять в тупике, а этого их Гроссмейстера и след простынет. Даже этот, самый первый, авиарейс прибудет в Ригу слишком поздно. Одна надежда, что Круминьш не сразу подастся в бега, а для начала все-таки заглянет домой или хотя бы в этот свой клуб – похвастаться перед соратниками удачным приобретением...

А для самого Сиверова такая задержка означала два лишних часа мучительной борьбы со сном, тревоги и бесплодных догадок. Нет, ждать два часа он не мог.

– Вы не понимаете. Я не могу ждать два часа! Мне нужно срочно быть в Риге, я и так ужасно опаздываю!

Это было сказано негромко, но с таким напором, что голос говорившего проник сквозь заполнявший терминал гул голосов и шарканье бесчисленных подошв, как винтовочная пуля сквозь диванную подушку. Сразу чувствовалось: человек, который это произнес, находится на грани нервного срыва. Голос был женский, с легким прибалтийским акцентом, что с учетом обстоятельств было ничуть не удивительно. Глеб повернул голову. У соседней стойки стояла сногсшибательная брюнетка с короткой стрижкой. Приталенный жакет подчеркивал стройность фигуры и впечатляющий объем груди, а узкая, длиной ниже колена, юбка украшена разрезом, который тянулся чуть ли не до самой талии. Да и то сказать, такие ноги грех прятать!

Служащая за стойкой что-то ответила, отрицательно покачав головой. Ее лицо все еще сохраняло непроницаемо-любезное профессиональное выражение, а вот рекламной аэрофлотской улыбки уже не наблюдалось: видимо, брюнетка осаждала стойку уже не первую минуту, и время улыбок прошло.

Мысленно посочувствовав незнакомке, которую, судя по голосу, в Риге действительно ждали очень спешные и не слишком приятные дела, Глеб запустил руку во внутренний карман и осторожно, чтобы не привлекать внимания окружающих, показал служащей удостоверение.

– Вызовите, пожалуйста, начальника смены.

Служащая, которая явно сидела тут не первый день и давно научилась понимать все с полуслова, молча поднялась со своего места. Когда она, повернувшись к стойке спиной, двинулась к дверям служебного помещения, стало видно, что торс у нее стройный и гибкий, талия тонкая, а все остальное, увы, как будто взято от человека совсем другой весовой категории: широкий, тяжелый таз, низкие, чересчур массивные бедра и короткие полные ноги с толстыми лодыжками и большими, немного косолапыми ступнями. Сиверов, очень не любивший испытывать жалость к людям из-за их внешности, которую он был не в силах изменить, невольно отвел взгляд, и тот сам собой, как намагниченный, скользнул в сторону и остановился на соседней стойке.