Могила ткача

Вдруг Мэри поняла, что корабль находится куда ближе, чем она полагала. И люди стали видны отчетливо, особенно стройная фигура у руля. Она даже различала канат, который тянулся от лодки к лошади и который то натягивался, то слабел. Один раз, упав, он поднял фонтанчик воды, просиявший серебром. Мэри видела и хлыст под мышкой у человека, шедшего рядом с лошадью. Теперь она могла считать тяжелые шаги лошади и была поражена длиной грязных волос за копытами. И все-таки ее взгляд почти не отрывался от фигуры за рулем.

Мэри подалась немного назад, чтобы видеть, как идет мимо нее «Золотой барк». Он пришел из неведомых, дальних краев и, когда пересечет болото, отправится в другой неведомый мир. На носу дремал краснолицый мужчина. Мэри улыбнулась и кивнула ему, однако он как будто ее не заметил. Может быть, и в самом деле не заметил, потому что спал. Еще один мужчина шел рядом с лошадью, не отрывая глаз от земли под ногами. Проходя мимо Мэри, он не поднял головы. Мэри видела, как у него двигались губы, и слышала, что он что-то говорил. Наверно, молился. Это был сморщенный бесформенный человечек, который старался идти шаг в шаг с лошадью, по крайней мере, пока болото не осталось позади. Зато Мэри почувствовала на себе взгляд рулевого и тоже посмотрела на него.

В сумерках его лицо скрывала тень от шапки с козырьком. Однако, судя по фигуре, он был гибок и молод. Когда она подняла голову, он улыбнулся, и она заметила, как блестят у него зубы. Потом лодка прошла мимо. Мэри не улыбнулась в ответ на улыбку рулевого. Она отступила на шаг и больше не шевелилась. Один раз рулевой оглянулся и неловко коснулся шапки рукой, но Мэри не показала виду, будто заметила это.

Когда лодка оказалась довольно далеко впереди, Мэри уселась на берегу, поставила рядом корзинку с шерстью и стала смотреть вслед «Золотому барку», пока тот не скрылся во тьме. Она еще долго сидела на берегу, о чем-то раздумывая в беспредельной тишине болот. Когда же наконец встала, канал внизу был прозрачным и холодным. Мэри заглянула в него. В воде сияла бледная нарождающаяся луна.

Частенько Мэри простаивала возле двери в хижину, глядя, как суда, будто черные улитки, тянулись по узкой протоке в болоте. Но теперь не все казались ей черными улитками. Среди них был «Золотой барк». Стоило ей увидеть его, и она улыбалась, не сводя глаз с фигуры рулевого.

Однажды вечером Мэри шла вдоль протоки, когда показался «Золотой барк». На сей раз светило солнце и все было видно. Но, несмотря на прогнившие, съеденные червями и заляпанные варом доски, для Мэри он совсем не потерял в своем волшебстве. Маленький сморщенный лошадник с опущенной головой и шевелящимися губами шел рядом с лошадью. Мэри слышала его тихую ругань, когда он проходил мимо. Краснолицый знакомец, перегнувшись через край, набирал в бутылку, привязанную за веревку, воды и монотонно напевал балладу. Высокий, смуглый, изящный молодой человек стоял возле трубы. Мэри поискала взглядом рулевого.

В смущении она подалась назад, когда разглядела его лицо. А позади нее рос единственный на всем берегу куст боярышника. И как раз в это время он был весь в цвету. Едва Мэри дотронулась до веток, как на нее посыпался снег из белых лепестков. И на голове у нее получилось нечто вроде венка. Рулевой приподнял головной убор и улыбнулся девушке. Мэри и в голову не приходило, что у него может быть такое азартное, такое мальчишеское лицо. Наконец она смущенно улыбнулась ему в ответ. И он, просияв, вновь коснулся рукой головного убора.

Краснолицый стоял возле открытого люка, держа в руках бутылку с водой. Он поглядел на Мэри, потом на рулевого.

— Эй, Майкл! — насмешливо позвал его краснолицый. Юноша отвернулся, а Мэри почувствовала, как румянец заливает ей лицо.

— Майкл! — Мэри тихонько повторяла его имя. Боги открыли ей один из своих величайших секретов.

Она смотрела вслед «Золотому барку», пока две квадратные щели на корме, служившие и иллюминаторами, не превратились в узкие японские глазки. Потом она услыхала гудок. Этот гудок звучал всегда, извещая начальника шлюза о приближении корабля. Но ближайший шлюз был в полумиле от того места, где стояла Мэри. Кроме того, гудок был длинным и низким, а не коротким, резким, командирским, каким обычно сообщают о приближении. Улыбаясь своим мыслям, Мэри прислушивалась к низкому гудку. Ведь гудок всегда был таким, когда «Золотой барк» шел мимо единственного боярышника.

Мэри подумала, как замечательно, что «Золотой барк» должен пройти шлюз как раз в тот день, когда она с корзинкой пойдет на рынок в дальнюю деревню. Она постояла в нерешительности. Майкл заглянул ей в глаза, и в его взгляде было одобрение.

— Идешь в Бохермин? — спросил краснолицый.

— Ага, в Бохермин, — ответила Мэри.

— Мы можем подвезти тебя до следующего шлюза, — предложил он. — Это сократит тебе путь. Иди сюда.

Мэри помедлила, когда он протянул ей большую руку, и он, заметив нерешительность в ее взгляде, обернулся к Майклу:

— Ну же, Майкл.