Могила в горах

Себастиан не удивился. Он догадывался, что это как-то связано с семьей, но думал, что речь идет о Бэлле. Никак не предполагал, что отношения с Микке могут подействовать на Урсулу так сильно. Микке иногда выпивал и слишком много работал над тем, что никогда не интересовало Урсулу. Если Себастиан правильно понимал ситуацию, кроме дочери, у них больше не имелось почти ничего общего. И, по его мнению, никогда не существовало. Их брак был для него загадкой.

– Неужели тебя это действительно огорчает?

Урсула посмотрела на него. Она толком не знала, что ожидала от него услышать, но не это.

– Муж бросил меня после двадцати пяти лет ради другой женщины. Да, это довольно непросто…

– Я не думал, что ты его любишь, – произнес Себастиан, откидываясь на спинку стула с колой в руке.

Урсула поняла, что к объективности и желанной дистанции можно добавить «жестокую откровенность».

– Я не хочу быть брошенной, – честно призналась она, в виде исключения оставив его реплику без комментариев.

– Потому что ты предпочла бы сама его бросить? – Себастиан вглядывался в нее в полумраке. – Проблема не в том, что вы расходитесь, а в том, что он бросил тебя. Тебе бы хотелось решать самой?

– Знаешь, забудь об этом, – вздохнула Урсула и положила ладони на стол, показывая, что разговор окончен. Она собирается идти спать. Себастиан наклонился вперед и накрыл ее руку своей.

– Я не собирался иронизировать. Я вижу, что тебе тяжело, только не совсем понимаю, почему. Ты двадцать лет изменяла ему.

– Двадцать лет назад, – поправила его Урсула.

– Значит, то, что ты трахаешься с Торкелем, не считается?

Урсула остолбенела. Откуда ему известно? Или он просто догадался? Она посмотрела ему в глаза.

– Да, я знаю, и нет, он ничего не говорил, – сказал Себастиан. – По вам это видно.

Из нее словно выпустили воздух, и она опять опустилась на стул. Он сказал правду. Не о Торкеле, – хотя это, конечно, тоже правда, – а о Микке. Он не был большой любовью ее жизни, как и никто другой. Когда-то Себастиан мог бы претендовать на эту роль, но сейчас она всерьез думала, что неспособна любить, по крайней мере так, как ожидают другие люди. Микке долго продержался. Торкель готов был попробовать, она знала. Принять ее такой, какая она есть. Целиком и полностью на ее условиях. Проблема заключалась в том, что он ей не нужен. Ей хотелось только одного. После развода это сделалось для нее особенно важным, и именно этого, она была почти уверена, ей получить не удастся.

Любви дочери.

Она снова посмотрела на Себастиана. Он молча выжидал.

– Ты прав, – тихо произнесла Урсула. – По правде говоря, дело не в Микке. В Бэлле.

– А что с ней?

– Она всегда была папиной дочкой. Но пока мы были вместе, мне все-таки тоже немного перепадало.

Себастиан увидел в приглушенном освещении, как ее глаза немного заблестели. Что-то изменилось.

Если не верить, что все заранее предрешено и твои поступки не имеют значения, то перемена всегда заставляет человека копаться в себе. Как я до этого дошел? Что я мог сделать иначе? Что происходит? Что мне теперь делать? Перемена вынуждает тебя к некоторому самопознанию, и этот взгляд внутрь не всегда оказывается лестным и безболезненным.

– Как ты думаешь, как часто она будет приезжать ко мне домой, когда там не будет Микке?

Себастиан молчал, чувствуя, как разговор подходит неприятно близко. Дочь на расстоянии. Мечта о сопричастности. Боязнь ее не добиться.

– Никогда, – ответила Урсула на собственный вопрос и покачала головой при мысли о предполагаемом сценарии. – Она будет звонить на Рождество и мой день рождения, но про последний постепенно забудет.

– Почему ты так думаешь?

– Мы, собственно, не знаем друг друга, – сказала Урсула несентиментально и так быстро, что Себастиан понял, что она посвятила довольно много времени анализу отношений с дочерью. – Я держала определенную дистанцию. Я со всеми ее держу. Отдаю лишь маленькие части души. С детьми так поступать нельзя. Им ты нужен целиком. Все время.

– Ты сказала ей это?

– Слишком поздно. Она уже взрослая.

– Я так не думаю, – произнес Себастиан со смесью убежденности и надежды в голосе. – Я искренне надеюсь, что еще не поздно. – Он увидел, как она среагировала на необычно заинтересованный тон. – Для тебя, – добавил он на всякий случай.

– Спасибо.

Себастиан кивнул. Они посидели молча. Себастиану было больше нечего добавить, а Урсуле явно было больше нечем поделиться. Она опустошила вторую бутылку пива, отодвинула ее в сторону и положила руки на стол.

– Ну, а ты?

– А что со мной? – поинтересовался Себастиан.

– Что тебе приснилось?