Могила в горах

Чарльз по-прежнему пытался подняться на ноги, ни единым мускулом лица не показывая, слышал ли он приказ.

– Брось оружие! – изо всей силы заревел Билли.

Чарльз сумел встать. На ногах он держался нетвердо, покачиваясь, и медленно повернулся к Билли. Внезапно сцена на поле осветилась еще ярче. Подоспела машина группы захвата, и фары выхватили Чарльза, который решительным движением поднял пистолет и прицелился прямо в Билли.

Билли дважды нажал на курок.

Оба выстрела попали в сердце.

Чарльз рухнул около машины замертво.

Ночь и темнота.

Повернутая к стене настольная лампа была единственным источником света в комнате. Себастиан и Торкель сидели в полумраке. Их тела отбрасывали на стены длинные тени. Снаружи ветер трепал оконные скаты.

Если бы Себастиан пил, то для завершения картины сидел бы с виски в руке. Но он не пил. Торкель сидел с пивом. Пил прямо из горлышка. Уже вторую или третью бутылку.

– Давненько мы так не сидели, – нарушил молчание Торкель.

– Так мы не сидели никогда, – ответил Себастиан, – и если ты начнешь мерзко предаваться ностальгии, я уйду домой.

Торкель улыбнулся и отпил глоток пива. Ему казалось, что на этот раз Себастиан по-другому относился к работе и членам команды, но иногда остается верен себе.

– Почему ты не ушел домой? – искренне поинтересовался он.

– А ты почему?

– Я один, – откровенно ответил Торкель. – Я больше не люблю сидеть дома.

Он умолк. Себастиан понял, что от него, вероятно, ожидается какая-то реакция. Он не имел ни малейшего желания вникать в чувства Торкеля, поэтому предпочел ответить на первоначальный вопрос. Увести фокус от личных проблем.

– Я очень зол. Чарльз Седерквист не стоял за исчезновением тех афганцев или за расстрелом брата и всей семьи.

Торкель согласно кивнул.

– Но он имел к этому отношение.

Себастиан лишь недовольно хмыкнул.

– Что, по-твоему, произошло? – спросил он.

Торкель откинулся на спинку, выпил глоток пива и несколько секунд молча обдумывал вопрос.

– Я думаю, – медленно начал он, – что тут побывали люди из ЦРУ и увезли или убили обоих афганцев. Я думаю, что в МУСТе об этом знали и что Чарльз попросил брата закрыть расследование, но тот узнал слишком много, и его убили в горах.

– Патриция Велтон?

– Да, – кивнул Торкель. – Почему потом кто-то убил ее… Я не знаю.

– Чарльз мертв. Ты считаешь, что, кроме него, мы никого привязать к этому не сможем? – В голосе Себастиана звучало откровенное недовольство.

Торкель наклонился вперед, уперся локтями в колени и внимательно посмотрел на человека напротив, которого ему все-таки хотелось называть своим другом.

– Не думал, что тебя волнует, ну, вся эта история с судами и наказаниями. Цель – ничто, путь – все. Разве для тебя это не так?

– Это не означает, что я хочу, чтобы они избежали наказания, – с некоторым возмущением сказал Себастиан.

– Но иногда им удается, – спокойно ответил Торкель, снова откидываясь на спинку дивана.

– Кроме того, путь на этот раз был чертовски скучным, – продолжил Себастиан, желая подробнее объяснить свое раздражение. – Единственного немного интересного человека Билли застрелил.

– Возможно, тебе было бы веселее, будь ты с нами все время, – ответил Торкель с язвительной усмешкой.

– Мне надо было заниматься другим.

Торкель опять выпрямился с неподдельным интересом.

– Как дела у Ваньи, ты что-нибудь о ней знаешь?

Себастиан покачал головой.

– Она целый день не отвечает.

– Она тяжело восприняла эту историю с ФБР, – задумчиво произнес Торкель.

– Ванья сильная.

– Во всяком случае, она отлично умеет создавать такое впечатление. Но в сочетании с проблемами с отцом, думаю, она близка к тому, чтобы сломаться.

Себастиан почувствовал, как раздражение смешивается с ощущением неприязни и, возможно, с тем, что уже не мог припомнить, когда в последний раз испытывал. С чувством вины. От этой темы ему точно хотелось уйти.

– Нам довольно многое известно, – сказал он, возвращаясь к исходной теме и надеясь увлечь ею Торкеля. – У Леннарта Стрида должны быть коллеги. Я могу слить им информацию.

Торкель покачал головой и опять наклонился вперед, словно в преддверии доверительного разговора. Эта поза коллеги Себастиану совершенно не нравилась.

– Знаешь, почему я там, где есть, и удерживаюсь на месте год за годом?

– Нет, впрочем, я никогда об этом не задумывался, – честно ответил Себастиан.

– Я знаю, когда надо поднимать руки вверх, – объяснил Торкель и выпил глоток из бутылки. – Выбирай себе войны, Себастиан. Бейся до конца, когда можешь выиграть.

– Не совсем в моем стиле.

– Жизнь будет проще.

– И скучнее. Кстати, о скучном…

Как бы невзначай взглянув на часы, он встал. Торкель лишь улыбнулся ему и тоже поднялся.

– Мне тоже надо идти, я должен кое-что сделать.

Было очевидно, что, невзирая на все происшедшее, сегодня его из себя не вывести. Возможно, таков способ Торкеля справляться с раздражением. Смотреть на неприятности с улыбкой. Себастиан взял куртку и направился к двери. Торкель погасил настольную лампу.

– Как высоко, ты думаешь, это уходит?

– Не важно. Мы никогда этого не узнаем.

– И ты можешь с этим жить?

– Да, и ты тоже.