Могила в горах

Он даже задумался, не поиграть ли немного, но тут увидел Аниту. Как всегда, в коричневой юбке и слишком толстом вязаном свитере. Чтобы скрыть полноту, предположил он. Каштановые волосы убраны в узел. Лицо тщательно накрашено, но чуть слишком сильно и чуть слишком ярко. Пытается выглядеть стильно, но толком не знает, что для этого надо делать. «Типично для Аниты Лунд, – подумал Леннарт. – Хочет многого, но плохо понимает, как этого достичь».

Она работала каким-то ответственным за персонал в Главном управлении полиции, но перессорилась со всеми и вся. Ее несколько раз переводили с должности на должность, и вот теперь ей отвели роль администратора, отвечающего за повышение квалификации. Звучало красиво, но на практике ничего не значило. Она штамповала и регистрировала поступающие заявления и отправляла их к тому, кто действительно принимал решения. Леннарт в некотором смысле понимал, что она озлоблена, жизнь у нее получилась не такой, как она мечтала. Она являла собой образец человека, неустанно отстаивающего свои права.

Такие люди выплескивают свое разочарование на всех, у кого жизнь сложилась удачнее.

Они считают, что во всем виноват кто-то другой.

Видят недостатки во всех системах, но не замечают их у себя.

Обычно именно такие люди сливают информацию прессе. В начале своей журналистской карьеры Леннарт думал, что информаторы рассказывают о проблемах из соображений нравственности, чтобы сделать мир лучше. К сожалению, в реальности все было по-другому. У большинства источников мотивы были гораздо более простыми: деньги, пережитые несправедливости и месть. Не слишком красиво, но дело обстояло именно так.

Анита увидела его. Когда она села рядом, он улыбнулся.

– Привет, Анита.

– Привет, Леннарт.

– Можно спросить, а в свободное время ты сюда тоже ходишь?

Она поставила светло-коричневую сумочку на маленькую приступку перед экраном и посмотрела на него.

– Случается. Знаешь, это немного напоминает мою работу. Кто-то кричит. Я ставлю крестик. Кто-то снова кричит, и я ставлю крестик. Единственная разница в том, что здесь периодически можно что-то выиграть.

Она принялась разглядывать выключенный экран с карточкой, словно собираясь поиграть.

– Да, мне, пожалуй, следовало бы когда-нибудь попробовать, – сказал Леннарт, пытаясь сохранять фамильярный тон.

– Что у тебя там такого безумно важного? – перешла она прямо к делу.

– Дело о депортации с грифом «Секретно». Исчезли два афганца. Никто не знает, где они, и никого это, похоже, не волнует.

– Явно поработала Служба безопасности.

Леннарт повернулся к ней. Эта мысль приходила ему в голову, но засекретить расследование могли и другие.

– Почему ты думаешь, что это СЭПО?

– А кто же еще? Если они афганцы, то значит, мусульмане. Ты же знаешь, что если дело серьезное, то СЭПО всегда вмешивается. Угроза безопасности государства и тому подобное.

– Тебе не обязательно объяснять мне, чем занимается СЭПО, – улыбнулся в ответ Леннарт.

– Да, но ведь я тебе нужна? – произнесла Анита с внезапной резкостью в голосе. – Тогда изволь, черт побери, слушать, что я говорю. Или мы уже закончили?

Она откинулась на спинку кресла, чтобы показать, что власть принадлежит ей.

Черт, до чего с ней сложно.

– Разумеется, я слушаю, – ответил Леннарт. – Извини, – добавил он на случай, если извиняющийся тон был не достаточно очевиден.

Анита снова наклонилась вперед, вроде слегка успокоившись, но Леннарт знал, что она может вспыхнуть в любую минуту.

– У тебя есть что-нибудь более конкретное? – спросила она чуть помягче.

Леннарт кивнул и протянул ей лист А4, на котором он суммировал то, что ему известно. Она взяла лист и принялась быстро просматривать короткий текст. Леннарт взглянул на мужчину в тенниске.

Номер сорок семь.

Четверка-семерка.

Номер тридцать шесть.

Тройка-шестерка.

– У тебя получится «бинго»? – попыталась сострить Анита, кладя лист перед собой.

– Это зависит от тебя, – пошутил в ответ Леннарт.

Она не улыбнулась.

– Не знаю. На мой взгляд, жидковато, – сказала она. – У нас ведь уже вполне достаточно иммигрантов? По мне так ничего, если несколько исчезнет.

Она отдала бумагу Леннарту и отвела взгляд.

Номер семнадцать.

Единица-семерка.

– Но я согласна, в грифе секретности на постановлении о депортации есть что-то странное, – немного помолчав, добавила она. – Однако этого недостаточно.

– Что ты имеешь в виду?

– Чтобы меня это заинтересовало.

– Может, я каким-то образом могу тебя заинтересовать? – попытался Леннарт, чувствуя, как надежда сжимается и умирает.

– Не думаю. Ты же знаешь, рисковать придется мне, а если я что-нибудь найду, слава достанется тебе.

Леннарт вздохнул. Ничего не вышло.

Номер пятьдесят два.

Пятерка-двойка.

Через два ряда от него седая женщина в голубой блузке закричала: «Бинго!»

– Деньги за информацию не слишком большие, я знаю. – Леннарт предпринял последнюю попытку. – Но, возможно, я могу дать тебе что-нибудь другое.

– Вот уж не думаю.

Она впервые улыбнулась ему. Он знал, почему. Она наслаждалась властью. Ей очень нравилось ощущать собственную необходимость.