Могила в горах

На что она, собственно, рассчитывала? Естественно, рано или поздно осложнений не избежать. Без них, наверное, не обойтись, если она хочет получить ответ на вопрос, который так давно не дает ей покоя. Придется бороться за желание узнать правду, даже если это причинит боль, невзирая на мнение ее окружения. Лично ей все равно, многие уже и так, похоже, считают, что она стала слишком… шведкой. Она беспокоится за сыновей. Они восхищаются многими из старших, рассматривают их как связь с прежней страной и отцом. Ей не хотелось, чтобы ее действия пагубно повлияли на это отношение.

Что же делать?

Шибека попыталась представить, что бы ей посоветовал Хамид. Он всегда проявлял мудрость, особенно когда она сомневалась. Ей не хватало его слов и мыслей. Сейчас они были ей необходимы.

Раздался звонок в дверь, и секундой позже Шибека услышала, как в замок вставили ключ. Это Мехран, она знала. Он всегда так поступал – звонил, а затем отпирал сам. Эйер звонил и звонил, пока она не откроет. А Мехран нет. Он словно бы говорил: «Привет, это я, но я справлюсь сам».

Шибека вышла в прихожую и посмотрела на него. Худенький, высокий, рад, что он дома. Он поставил ранец возле двери и снял ботинки.

– Спортивный день удался?

– Не особенно. Мы с Леваном заблудились.

– И долго бродили?

– Около часа. Но я оставил еду там, где мы переодевались, поэтому жутко проголодался.

Он поцеловал ее в щеку и прошел мимо нее на кухню.

– Что это? – спросил он, увидев на столе упаковку с мобильным телефоном.

– Телефон, – честно ответила Шибека.

– Для кого?

– Для меня.

Мехран бросил на нее взгляд, который она не могла до конца истолковать, пока сын не поднял телефон и не посмотрел на него. Дешевый, старая модель. Мехран сразу потерял интерес и положил телефон обратно.

– Подумай, где будешь его использовать, – сказал он, пошел в гостиную и включил телевизор. Канал «Никелодеон», как всегда.

Шибека смотрела ему вслед. Как он вырос. Уже становится мужчиной. Иногда ее пугало то, как быстро летит время.

– Я приготовлю тебе чай, – крикнула она сыну.

– Спасибо, – послышалось из гостиной вперемешку со звуками из телевизора.

Шибека налила в чайник воду, поставила его и застыла на полпути. Чем она занимается? Она ведет себя, как плохая женщина. Обзавелась тайнами и втихаря действовала за спиной тех, кого любит.

Это неправильно.

Совершенно неправильно.

Так больше продолжаться не может. Это опасный путь. Ложь будет расти, а вместе с ней и отрыв от мальчиков.

Шибека решилась. Набрала в грудь воздуха, вошла в гостиную, где Мехран сидел на диване, и посмотрела на сына. Слова дались ей легче, чем она смела думать.

– Я тут кое-чем занимаюсь. И должна тебе все рассказать.

Он посмотрел на нее с любопытством, и она снова поразилась, как он вырос. Он уже больше не мальчик, и она, опустив в знак уважения взгляд, села рядом с сыном и взяла его за руку. Он должен узнать правду, а она прислушается к нему.

– Это касается отца, – сказала она.

Она почувствовала, как Мехран слегка вздрогнул. Он не любил разговаривать об отце. Шибеку это долгое время беспокоило, но постепенно она поняла, что он переживает по-своему. Как положено мужчинам.

Хамид.

Пропавший, но все равно постоянно присутствующий рядом.

Шибека начала рассказывать. Все, от начала до конца.

Хотя телевизор по-прежнему работал, его больше слышно не было.

Мало что выводило Харальда Улофссона из душевного равновесия. Как правило, то, что возникало на его пути и должно было бы застать его врасплох, улаживалось со спокойствием и систематичностью, которые большинство людей сочли бы впечатляющими. Сам Харальд никогда об этом не задумывался. Ему не приходилось прилагать усилий, чтобы сдерживать напряжение и волнение, чтобы держать ситуацию под контролем. Просто он был методичным, вдумчивым и спокойным человеком. Поэтому ощущение учащенного пульса и затрудненного дыхания оказалось для него незнакомым и неприятным.

Он никак не мог найти рюкзаки.