Могильные секреты

Несколько лет назад власти Квебека решили влить миллионы в органы правопорядка и судебную медицину. Здание было отремонтировано, и Лаборатория криминалистики и судебной медицины была расширена, под нее были отданы с пятого по тринадцатый этажи, где раньше располагались камеры предварительного заключения. На официальной церемонии эта высотка возродилась под именем Уилфрида Дерома.

Однако старые традиции отмирают с трудом, так что в отремонтированном здании многое осталось прежним.

Туннель закончился у пивоварни Молсона, дальше я проехала по мосту Жака Картье, пересекла Де-Лоримье, свернула направо, проехала какой-то совсем неказистый район: дома на три квартиры с малюсенькими двориками и спиральными железными лестницами; церкви из серого камня с серебряными шпилями; автомастерские, стеклянные витрины офисов. И над всем этим возвышается высотка Уилфрида Дерома.

После десятиминутных поисков я все же нашла где припарковаться и даже вполне законно оставить свою машину именно на то время что я планировала. Я припарковалась, забрала ноутбук и сумку, и пошла к зданию.

Дети стекались в ближайшую школу парами и тройками, совсем как муравьи бегущие к тающему мороженому. На школьной площадке воздух наполнился веселыми криками, стуком мяча, щелканьем скакалок. Одна маленькая девочка стояла у железного забора и совсем как давеча в Чупан-Йа, держалась пальчиками за ограду. Она без всяких эмоций наблюдала за мной. Я ей сочувствовала — сидеть в жарком классе еще целый месяц, ожидая летних каникул.

Да и меня ждет день такой, что не позавидуешь.

Я вовсе не жаждала видеть мумифицированную голову или разложенное тело. Я жутко боялась присутствовать при встрече Шанталь с ее матерью. Это был один из тех дней когда я остро жалею что не пошла работать в телефонную компанию: оплаченный отпуск, отличные премии и никаких трупов.

Когда я входила в здание то уже прилично вспотела. Утренняя смесь смога, автомобильных выхлопов и аромата с пивоварни не помогала моей голове. Череп просто разламывался.

Дома не было ни капли кофе. Так что проходя в лифт, используя свой пропуск и поднимаясь на двенадцатый этаж, единственное слово которое крутилось в моей голове это — кофе!

Еще одни стеклянные двери распахнулись и я, наконец, попала в крыло судебной медицины.

Справа располагались кабинеты, а слева лаборатории: «Микробиология», «Гистология», «Патология», «Антропология-Одонтология». Окна были огромные — от потолка и до середины стены, и мне было видно что лаборатории пусты.

Проверила свои часы: 7:35. А так как персонал начинал работу в 8:00, то у меня было еще почти полчаса одиночества.

Вообще-то с Пьером ЛаМаншем. За те десять лет что я здесь работаю, начальник отдела судебной медицины приходит на работу к семи, и остается на работе еще долго после ухода всех. Старик работал как часы.

И еще он был загадкой. Каждый июль он брал три недели отпуска и еще одну на Рождество. Во время этих отпусков он каждый день звонил на работу, не прекращая вести дела. Он не путешествовал, не ходил в походы, не занимался садоводством, не рыбачил и не играл в гольф. Насколько нам было известно у него не было никакого хобби. И когда его спрашивали об отпуске, ЛаМанш вежливо уходил от темы, так что друзья и коллеги прекратили его спрашивать.

Мой кабинет был последним в ряду шести других, как раз напротив антропологической лаборатории.

На столе меня ждала гора различных бумаг, но я не стала на них отвлекаться, положила ноутбук и сумку, взяла свою чашку и направилась к комнате отдыха.

Как я и ожидала, еще одна открытая дверь оказалась у кабинета ЛаМанша. Я сунула голову к нему в комнату, возвращаясь уже с чашкой кофе.

Он посмотрел на меня сквозь лунообразные очки, сидящие на его длинном носу. У него все было длинным — нос, уши, лицо, с глубокими вертикальными морщинами. Этакий мистер Эд в очках для чтения.

— Темперанс, — только он называл меня полным именем. — Comment ca va?[43]

Я заверила его, что у меня все в порядке.

— Заходи, пожалуйста, — и он махнул огромной, веснушчатой рукой на два стула, стоящие напротив его стола. — Присаживайся.

— Благодарю, — и я присела, устроив на ручке кружку.

— Как Гватемала? Как отчет по Чупан-Йа?

— Сложно. По многим причинам.

— Да. Полиция Гватемалы очень хотела тебя заполучить.

— Не все разделяют это желание.

— Да?

— Что вы хотите узнать?

Он снял очки, положил их на стол и откинулся в кресле, приготовившись слушать.

И я рассказала ему про расследование в отеле «Параисо» и про Диаза, препятствующего моим исследованиям.

— Он еще не помешал вам участвовать в деле Клаудии де Альда?

— Не видела его.

— Есть подозреваемые по этому делу?

Я отрицательно помотала головой.

— Дочь посла и ее подруга здесь. Таким образом, только одна девушка считается пропавшей без вести?

— Патрисия Эдуардо.

— И жертва из канализационного резервуара.

— Да, и это может быть Патрисия.

Видимо по моему лицу можно было заметить что я испытываю душевный дискомфорт, вспоминая об этом.

— У тебя просто не было никаких шансов остановить этого Диаза, — посочувствовал мне ЛаМанш.