Могильные секреты

Райан был в конференц-зале на втором этаже, где я впервые познакомилась с Антонио Диазом, печально известным прокурором. На столе перед ним высились стопки и кучки книг, журналов, буклетов, блокнотов и папок.

Райан сидел подперев рукой голову и слушал диктофон, такой же как у Нордстерна. Справа от него лежала, по крайней мере, дюжина кассет. Две были справа.

Увидев нас, он остановил пленку и откинулся на стуле.

— Господи, это мучение, — поприветствовал он.

Мы ждали продолжения.

— Наш будущий Пулитцеровский лауреат поговорил со многими злыми людьми.

— В Чупан-Йа? — спросила я.

— И в других деревнях где орудовала армия. Там просто как Гестапо поработало.

— Что-нибудь нашел что объяснит интерес Нордстерна? — Гальяно пристроился на угол стола.

— Может быть. Но откуда я могу знать что это оно?

Я взяла кассеты в руки. На каждой было указано название. Много было записей майя — сын сеньоры Ч’и’ип, старик из деревни на западе от Чупан-Йа.

На некоторых было по несколько интервью — Матео Рейс вместе с Еленой Норвилло и Марией Пейз, Т. Брэннан в паре с Е. Сандоваль.

— Кто это Е. Сандоваль? — удивилась я.

Гальяно пожал плечами.

— Наверное, Нордстерн провел интервью сразу после твоего.

Райан глубоко вздохнул, я посмотрела на него. Он выглядел уставшим.

— Если тебе нужна помощь, то я могу сказать Матео что не приеду до завтра, — предложила я.

Райан радостно смотрел на меня, словно я сообщила что он выиграл в лотерею.

— Не помешало бы. Ты больше понимаешь во всем этом. — Он ткнул пальцем в чемодан под окном. — Я разрешу тебе порыться в грязном белье Нордстерна.

— Нет, спасибо. Одних грязных шорт мне хватило.

Гальяно встал.

— Я планировал провести вечер вместе с Эрнандесом.

Райан удивленно поднял брови.

— Тэмпи объяснит. Прочь с поля боя.

— Что ты хочешь чтобы я делала? — спросила я у Райана.

— Просмотри бумаги, пока я прослушиваю эти записи.

— Что искать?

— Все.

Я позвонила Матео. Он не был против моей задержки. Я спросила его про Е. Сандоваль. Он рассказал что Евгения Сандоваль работает в Центре исторических и социальных исследований. Я положила трубку и пересказала все Райану.

— Думаю в этом есть смысл.

Я собрала журналы и книги и уселась напротив Райана. Некоторые публикации были на испанском, но большинство — на английском. Я приступила к списку.

«Резня в Ель Мазоте: Парабола Холодной войны»; «Резня в джунглях, Икскан, Гватемала, 1975–1982»; «Репрессия чужими руками: гражданский патруль в Гватемале, Центр по правам человека Роберта Кеннеди»; «Урожай жестокости: индейцы майа и гватемальский кризис»; доклад американского наблюдателя, август 1986: гражданский патруль в Гватемале.

— Выглядит словно Нордстерн выполнял домашнее задание.

— Пока не получил дополнительное.

— Кто-то уже говорил с «Чикаго Трибьюн»?

— Видимо, Нордстерн был фрилансер[56]. Фактически не работал в этой газете. Но «Трибьюн» заказали ему работу по Клайду Сноу и Фонду.

— Откуда же интерес к стволовым клеткам?

— Будущая работа?

— Возможно.

Через два часа мы устроили перерыв.

Я листала фотоальбом «Ла Луча Майя» с цветными фото на всю страницу: черепичные крыши Санта-Клары, мальчик-рыбак на озере Атитлан, баптистская служба в Ксепутуле. Мужчины, несущие покойников из Чонталы на кладбище Чичикастенанго.

В начале восьмидесятых, по приказу местной военной базы, Гражданский Патруль казнил двадцать семь сельских жителей в Чонтале. Десятилетие спустя Клайд Сноу выкопал захорнение. Напротив похоронной процессии, фотографии молодых людей с автоматами. Гражданский Патруль в Хуехуетенанго.

Гражданский Патруль распространился по всей сельской местности. Участие было обязательно. Мужчины теряли рабочие дни. Семьи теряли деньги. Патрули установили новый свод правил и ценностей, при которых оружие и сила доминировали. Такая система разрушила традиционный образ власти и разрушила жизнь сообщества крестьян майя.

Райан вынул кассету и поставил следующую. Я услышала сначала голос Нордстерна, потом и мой собственный.

Я продолжила просмотр фото. Гражданский Патруль выгоняет старика из его дома в Чанима под угрозой смерти. Женщина майя с ребенком на спине, со слезами на щеках.

Я перевернула страницу. Гражданский Патруль в Чанима, оружие поднято, туманные горы позади них. Заголовок гласит, что бывший лидер группы убил двух местных мужчин за то что отказались служить в «добровольном» патруле.

Я уставилась на молодых людей на фотографии. Они могли быть футбольной командой. Или отрядом скаутов. Или кружок хорового пения средней школы.

Я услышала как механическая версия моего голоса начала объяснять резню в Чупан Йа.

— В августе 1982 солдаты и Гражданский Патруль вошли в деревню…

Гражданский Патруль помог армии в Чупан Йа. Солдаты и патрули вместе насиловали женщин и девочек, затем стреляли и резали их, поджигали их дома.

Я перевернула страницу.

Ксаксаксак, коммуна в Сололе. Гражданский Патруль марширует в парадном обмундировании, автоматы через грудь. Солдаты стоят, наблюдают, некоторые в камуфляже, другие в униформе, указывающей на более высокий ранг.