Могильный Алхимик

Теллария едва заметно кивнула, критично разглядывая себя в высоком зеркале в бельвитовой раме. Легенда гласила, что оно принадлежало самой Леоне, первой Белой Львице Сунтлеона. Теллария с удивительным вдохновением и умиротворением подумала, что она – новое воплощение древней королевы. Ровная светлая кожа сияла здоровьем, пухлые губы были подчеркнуты пудровой помадой, не слишком яркой и не слишком сдержанной, чтобы прятать всю их прелесть, а белоснежные волосы ниспадали, словно платиновые ручейки. Говорили, что Леона славилась своей красотой на весь мир, а мудростью покоряла всех, с кем разговаривала. Смотря в отражение своих серебристых глаз, Теллария решила, что нисколько не уступает внешностью и разумом королеве прошлого.

А Ивесса, ее мать, – глупая старуха, которая, будто в отместку за свои неудачи, пытается испоганить ее жизнь и выдать замуж за какого-то несуразного шамадорского мальчишку. Кому вообще могла прийти эта бредовая идея поженить наследницу сунтлеоновского престола и сына стражей? Позорный мезальянс! И, если бы Ивесса Арстан была в своем уме, она бы никогда не допустила подобного. Что она вообще в нем нашла? Ни достатка, ни земель, ни титула, ни армии. В конце концов, он даже не хорош собой. Обычный, ничем не примечательный мальчишка. Таких миллионы. А она, Теллария Арстан, такая одна. И она еще покажет всему Двору, насколько обоснованы слухи о свержении ее матери с престола.

– Ваше юное Гривейшество, позвольте? – Эстыр с безграничным трепетом держала в руках серебряное произведение швейного искусства. Платье с узорами тысяч веточек из мелких бриллиантов блестело в закатном свете, пробивающемся в широко распахнутое окно, за которым тихо вздыхал ветер. Веточки казались невесомыми: они были вышиты на особой ткани, практически неразличимой на коже. От плеч почти до самого пола тянулся ворох тонких серебристых нитей, напоминающих львиную гриву. Длинные узкие рукава из того же незаметного глазу материала имитировали голые руки, украшенные приклеенными бриллиантами. И лишь белые перчатки являлись не данью моде, а раздражающей необходимостью следования протоколу. Пока старая служанка поправляла платье на Телларии, молодая, Ге́да, приглаживала изящные локоны принцессы до идеального блеска.

– Какая вы прекрасная! – неловко проронила Геда, на мгновение замерев подле принцессы и восхищенно уставившись на нее. – Честное слово, так не стыдно и замуж выходить!

Теллария одарила служанку снисходительным взглядом и промолчала. Что вольерная деревенщина может понимать в драгоценных камнях и тканях? Подобных нарядов у принцессы бельвитовая тьма, один лучше другого. На свадьбу же она планировала самое замысловатое, самое дорогое платье, которое видел Сунтлеон. Однако сегодня не ее свадьба. Сегодня ей предстоит куда более серьезное дело.

– Довольно! – холодно проронила Теллария, остановив назойливое мельтешение служанок. – Ге́да, сережки из ма́нумитского хрусталя. Эсты́р, духи. Те, веритациа́нские.

Эстыр бросила на Телларию недоумевающий взгляд. На секунду принцессе показалось, что та посмеет возразить, но нет, не стала. А если бы и посмела, Теллария сразу же пресекла бы такое поведение. «Ну, вот, – подтвердила она сама себе. – Значит, я все делаю правильно. Куда приведет мое правление, если мне станут перечить безродные слуги».

Пока она в последний раз оценивала свое отражение, служанка торопливо вернулась с подносом в руках. По центру возвышался изящный флакон с искусной резьбой по цветному стеклу. Откупорив его, Теллария смочила палец духами, благоухающими белой акацией и акалифой, дотронулась до кожи за ушами, ямочки между ключицами и ложбинки между грудями. Завидев подобный жест, Ивесса наверняка пришла бы в пра-ведный ужас, ведь до сих пор считала, что ее дочери впору носить детские платьица и играть в детские игры. Но этим вечером Теллария, наконец, докажет, что она взрослая, и проявит себя, как настоящий политический игрок.

Принцесса возвратилась из своих дум в мир настоящего и стремительно шагнула назад. Геда, держащая на подносе баснословно дорогие серьги, громко ойкнула, попыталась воспрепятствовать случившемуся, но сила гравитации сделала свое дело: хрустальные серьги, подаренные Верховным Алхимиком, превратились в осколки, напоминающие теперь дешевое стекло. Переливающаяся алхимическая иллюзия внутри хрусталя погасла, как только надломились соединяющие руны. Теллария влепила служанке пощечину с такой силой, что ее собственная ладонь поалела и неприятно запульсировала. Голова Геды дернулась в сторону.

– Криворукая идиотка! Выметайся! Отправляйся обратно в Вольер! Там тебе самое место!

По щекам Геды потекли слезы. Телларию это только еще больше взбесило.

– Будешь реветь, еще и выпороть прикажу! Вон! – закричала она. И с утихающим гневом проследила за тем, как зареванная девушка улепетывает из ее спальни, будто на нее натравили гончих Дар-Инспекции.

– Зря вы так, – пробормотала Эстыр.

– Тебя забыла спросить! Хочешь отправиться следом? Нет? То-то же. Вот и молчи. И убери здесь все до моего возвращения!