Могильный Алхимик

Теллария с младенчества знала, что она рождена быть заменой Корвуса, тенью его величия. И это больно ранило ее в детстве, заставляло искать одобрения и любви матери. Любви, которая однажды чудом появилась, словно драгоценный леон, блеснувший в болотных реках и попавший в руки бедняку. В десять лет принцесса заболела магической лихорадкой. Столь серьезной, что лучшие врачи прочили ей несколько недель жизни. И среди бесконечных дней, соединенных в вяжущем вареве бреда, и влажных, тошнотворно сладких запахах хвори, ей помнился тонкий аромат лимонного утешиина и мягкие теплые ладони матери на лбу. Но потом пришло выздоровление, а с ним… сильное ослабление магии и очередные упреки: «Дар у Корвуса был сильнее», «Корвус так не делал», «Корвус так не думал», «Корвус так себя не вел», «Корвус учился прилежнее тебя». Столько этих «Корвус, Корвус, Корвус». Его имя висело над Телларией недосягаемой вершиной, к которой она, сколь ни старалась, приблизиться не могла. Она, словно Диме́й из легенды о дочери Океана, вновь и вновь поднималась на вершину Лазурной горы, а оказывалась у подножия, барахтаясь в Проклятых водах. Мать же всячески подчеркивала неспособность Телларии достичь первенства в соревновании с мертвым принцем. Все, что Теллария делала хорошо, принималось, как должное. Еще бы, Корвус иначе не поступил бы. Долгие годы принцесса пыталась выторговать толику материнской теплоты, и в какой-то момент поняла, что все без толку. Любые ее старания никем не замечаются. Объявление о помолвке стало последней каплей.

«Что же, мама, надеюсь, теперь ты будешь довольна, когда узнаешь, что я сделала. Я совершила то, что никогда бы не смогла ни ты, ни твой Корвус, – мысленно подстегнула себя Теллария и добавила еще решительнее: – Нужно немного подождать. Поймать правильный момент».

Совет Белых Когтей тем временем склонялся к отправке Лео́на Арстана в тюремное измерение либо в качестве узника, либо в качестве ссыльного рабочего под начало До́рена Волье́. Споры перекрывались спорами, как карты в ожесточенной игре на жеоды, советники ругались и перебивали друг друга, не желая слушать чужие доводы. Теллария понимала, что все движется к очередному испытанию в жизни брата. В этот раз в один конец. Из Гобаса не возвращаются прощенными. Впрочем, Теллария подумала, что все к лучшему. Если бы Леона простили, он бы в любом случае когда-то вернулся ко Двору. Королевскую кровь не разбавит вода. И угроза правлению будет преследовать Телларию по пятам до его смерти. А чего ей до зубной боли не хотелось, так это проливать кровь родного брата.

Все больше Белых Когтей высказывались за ссылку. Как вдруг что-то в этой схеме надломилось. Те́нра фон Гра́йт [25], молодой мужчина, красавец по сунтлеоновским меркам, невысокий, широкоплечий, с серыми волосами до лопаток, отливающими свинцовым лоском, и голубыми крупными глазами, смотрящими с вызовом на мужчин и смелой дерзостью на женщин. Первый сын первого сына, наследник семейства фон Грайт, количество детей которого уступало только их финансовому состоянию. Те́нра пришел в Совет на смену отцу, занимавшему должность Судебного Когтя без малого шестьдесят девять лет, и мгновенно подкупил своей харизмой большинство членов Совета. С самого первого заседания, в котором он принимал участие, наследник империи судей отбил все претензии к себе с точностью величайшего стрелка. Начиная с его юного для Совета возраста – тридцать лет, заканчивая сомнениями в его компетенции.

– Уважаемые рэвы и рэвии, – проронил негромко Тенра, вальяжно опершись локтем на подлокотник и уткнувшись подбородком в кулак. Левая бровь, рассеченная затянувшимся шрамом, вздернулась вверх и придала ему надменной уверенности в себе. Голоса других Когтей смолкли, к нему обратились выжидающие взгляды. – Смею вам напомнить, что мы не Совет Склочников и Сплетников, коих носит непоколебимая твердь Нееры, но доверенные лица королевы. И речь наша идет о ее сыне. Рэва Энеа, я покорнейше прошу вас более не употреблять по отношению к принцу гнусные прозвища, данные ему в народе. То, что рэв Арстан внешне отличается от нас, ни в коем разе не делает его виноватым в этом. В нем течет королевская кровь. И мы обязаны это уважать.

– Он не принц боле, – парировала Адель, сощурив в раздражении глаза, отчего «гусиные лапки» у внешних уголков углубились и сделали ее похожей на треснувшую тыкву в праздник урожая.

– Сие правда, – тут же поддакнул Янтэ́р Фейо́ри, Законный Коготь. – Лишен титула, наследства, а будущие потомки его отсечены от правящей династии. Все мы помним. Я собственноручно создал такой Королевский Приказ.

Рэва Фейори, нервного мужчину, излишне жестикулирующего, Теллария терпеть не могла. Он постоянно высказывал ей замечания с елейной улыбкой на узких жирных губах, словно эта лживая пародия на эмоцию могла смягчить его придирки. Однако именно сейчас она вдруг нестерпимо прониклась к нему духом согласия.