Могильный Алхимик

– Все верно, – не дрогнул Тенра, слегка качнув головой, и едва сдержал зевок. – Однако Королевский Приказ не прополоскал кровь рэва Арстана и не лишил его родства с королевой. Это к теме об уважении, рэвы и рэвии. Если говорить о втором вопросе, самом главном, обращенном нам королевой, мы обязаны принять во внимание тот факт, что юноша безропотно принял причитающееся ему наказание. Его безрассудное, по мнению Совета, поведение на Ратных Столкновениях ничуть не нарушило условий изгнания.

Молодой судья замолчал, поразмыслил над чем-то и встал, отодвинув со скрипом стул.

– Ваше Гривейшество, прошу простить мою дерзость, но вы просили советов. Я, как доверенный Белый Судебный Коготь, не могу не указать на одну вещь: рэв Арстан совершил преступление, будучи малолетним ребенком, – заметив во взгляде Ивессы снисходительность, Тенра продолжил: – И все-таки он понес выбранное Советом наказание по всей строгости Закона. Будет великой несправедливостью дважды наказывать человека за одно и то же преступление. Я считаю, что данную норму права следует принять незамедлительно. И, если на то будет ваша воля, я готов подготовить необходимые документы совместно с рэвом Фейори.

Ивесса молчала. Замолчал и Тенра. Не проронили ни слова присутствующие в Зале. Телла тоже ожидала вердикта матери, а сердце ее неслось вскачь, больно ударяясь о ребра. От лица всего Совета Тенра предлагал простить Леона. Он! Мальчишка по сравнению с остальными мудрыми Когтями. Но ни один из них не высказал ни буквы против, хотя не далее как пять минут назад большинство склонялось к другому решению. Что за несправедливость?! Идеальный исход буквально утекал из рук, словно вода. Сколько ни хватай пальцами, она все равно утечет из любой, даже самой сильной, хватки. И чем сильнее сжимаешь, тем быстрее выскользнет.

«Вер-Шитель вам на головы! Что же вы делаете?! Зачем?!» – недоуменно думала Теллария, следя за воображаемой бельвитовой маской королевы на лице матери. Где-то в глубине ее серебристых глаз мелькнула отчужденность, несогласие, и Теллария обрела надежду – королева понимала, что ее подданные восстанут после предложенного исхода. И, конечно же, она, как всякий разумный монарх, пойдет на поводу у желания большинства. Отрицательный ответ уже зарождался во взгляде Ивессы, как вдруг раздался голос, из-за которого недоумение Телларии превратилось в немой крик.

– Так это что выходит? Это то, ради чего ваша династия растоптала наш род? Все ради того, чтобы черный вороненок, бастард, был прощен за убийство вашей благоразумной королевой? Убейте его уже, наконец! И восстановите справедливость!

Принцесса почувствовала себя обесчещенной и обобранной, как комната после погрома. Ее ошпаренный взгляд метнулся к сказавшему эти резкие слова, призвавшие грозу средь бела дня. Томео Дорсан, воинственно выправившись, выступил вперед и с вызовом посмотрел на королеву. Теллария ощутила, как слабеют колени, а по спине галопом мчится целая конница мурашек. Ей до дурноты стало душно в этом тесном платье. В одно мгновение все просто пошло вкось. Ужас расползался кровавым цветком в ее сознании.

Теллария боязливо повернулась к матери. И интуитивно почувствовала, что маска безразличия и непредвзятости королевы треснула пополам. Каким бы паршивым вороненком Леон ни был, в нем все равно текла львиная кровь. А проливать ее имеет право только другой лев. Никак не лисы. И уж тем более львы не терпят, когда на них лают шавки. Томео совершил две эти ошибки разом.

– Рэв Дорсан, – произнесла Ивесса тоном, который заставлял нутро сильнейших из мужчин трепетать, – я долго терпела ваши выходки. Но предложение убить моего сына – ваша величайшая ошибка. Вы преступили все дозволенные рамки. И я прикажу казнить вас за измену.

Слова королевы рухнули, словно камень, пущенный из катапульты. Одним сильным ударом он обрушился в ряды придворных, заставив шарахнуться всех подальше от Дорсана, как недавно от пленника. Ничто так не колеблет решимость, как обвинение в измене. Томео невольно побелел, его взгляд забегал по союзникам, которые отпрянули не столь далеко, как остальные. Это придало ему сил.

– Вы не имеете права меня казнить, – сказал он громко, но в интонации Теллария все равно услышала неуверенность. – Вы прекрасно знаете, что будет с вами, если я умру. Половина ваших людей тут же отправят вас следом. Я – наследник великого рода О’Дюссанов, что подтверждает моя родовая нить. Я не ваш подданный. Я такой же король, как и вы.

– Ты – скомороший король, глупый мальчишка, – поднявшись с трона, отчеканила Ивесса. Ее глаза полыхнули яростью львицы, защищающей потомство. – Король без королевства, которого я по своей воле пригрела рядом с собой. И, угрожая моему сыну, ты сам подписал себе смертный приговор.

Теллария сжалась, словно черепаха в свой панцирь. Однако последовать животному инстинкту бежать или спрятаться в ее ситуации было абсолютно невозможно. И она сделала единственное, что оставалось. Набрав в легкие побольше воздуха и ощутив, как голову волнует страх и адреналин, она выпалила: