Могильный улей

Тут в моей голове возник один план. Ну, вы, конечно скажете, что я сумасшедший или ненормальный, но я хотел выжить любой ценой. Я подполз к бетонному кольцу, вытянул руку вперед и начал острием стамески бить по бетону. Острие соскальзывало, потому что бетонные кольца были покрыты инеем. Тогда я решил сделать по-другому. Перевернув стамеску, я начал счистить иней, работа была похожа на то, что я как будто работаю шпателем. Очистив маленький квадратик, я начал со всего размаха бить по бетону. Бетон начал отлетать. Маленькие песчинки начали сыпаться мне прямо в глаза. Я встряхнул головой и продолжал наяривать стамеской. После двадцати ударов в бетоне появилась маленькая дырочка, я просунул туда указательный палец и начал выгребать оттуда пыль. Моя ладонь вспотела, и при каждом следующем ударе кисть соскальзывала с деревянной ручки. Я решил передохнуть и остановился, но этого делать нельзя, потому что мой лоб, щеки, шея вспотели, а сверху шел морозный холод. Не хватало, чтобы меня еще и прихватило, и заболел бы гриппом. Я начал работать дальше, под косыми углами расширяя дырку, в этот раз бетон начал поддаваться, и я добил его и очистил до прутков арматуры. Вытянув левую руку вперед, я ухватился указательным и средним пальцами за пруток и решил подтянуть свое тело вверх. Как только я это сделал мое лицо напряглось, скулы вздулись, шея вытянулась, как струна. На тыльной стороне ладони появились вены, они были похожи на червей, ползущих по моей руке. И вдруг мои пальцы соскользнули, и я упал на холодную землю. В этот момент нога начала болеть. В мою голову ударил свинцовый колокол, по всему телу бегали мурашки, как муравьи в муравейнике. Мои глаза вылезли из орбит, я начал тяжело дышать, и мои клубы пара начали превращаться в облачко ледяных кристалликов, искрящихся в тусклом свете, который попадал внутрь. И мне казалось, что на мою шею намотался морозный, скованный из стали шарф, который затянул меня и не давал дышать.

Я начал потихоньку натягивать штанину кверху, и я был в отчаянии. Отек на ноге начал ухудшаться, что мне делать, я не знал, но боялся одного: как бы мне не пришлось ампутировать правую ногу. Но у меня не было ничего, ни ножа, ни болеутоляющего, ни нити, ни иглы, чтобы закончить операцию по ампутации голени.

Глава 2

Я всю ночь не спал, хоть и боль была терпимой. Мне казалось, если я усну, то, возможно, уже не проснусь. Мороз сковывал меня, и я то и дело дул на руки изо рта паром и ладонями обтирал руки от кистей и до плеч. Вдруг я прислушался и услышал шаги, а затем увидел ее физиономию, она появилась наверху и кинула в меня полуторалитровую бутылку с водой. Бутылка летела мне прямо в лицо, но на секунду я успел отвернуться, и бутылка упала прямо в трех сантиметрах от моей головы.

— Попей, сынок! — крикнула она.

— Спусти мне веревку и выпусти меня отсюда! — закричал я во все горло.

— Ты порезал старую больную женщину, поэтому должен выбраться сам на волю, — в ответ спокойно произнесла она.

— Если я сам вылезу, я вырву все твои золотые зубы и сделаю из них себе запонки! — я сорвался на нее в истерическом крике.

— Это мое воспитание, сын, выбирайся сам, — опять она это сообщила как ни в чем не бывало.

И я слышал, как она начала уходить. Я слышал, как хрустит снег у нее под ногами.

— Постой! Подожди! — снова закричал я.

Она остановилась и вернулась ко мне. Я тяжело дышал, смотря в ее глаза.

— Я согласен стать твоим сыном, согласен на все, только выпусти меня из этой бетонной могилы! — из последних сил закричал я.

И я вам скажу, что это я сделал искренно, потому что почувствовал, как слезы брызнули из моих глаз.

— А я тебе не верю, сынок, — шепотом произнесла она.

Ее ядовитый шепот, как жало осы, впился мне в ухо и как будто кислотой разлился по всему лицу. Горели щеки, жгло глаза, а в виски как будто врезался град из скальпелей. Я чувствовал себя подобно угодившей в бутылку пчеле.

— Ты лгун и убийца, — добавила она и ушла.

Я открыл воду и глотнул. Вода была ледяной. И вдруг у меня внутри что-то захрустело, на мой взгляд, и вдруг я почувствовал, как у меня запульсировала десна. Этого еще не хватало. Я думал, что это пройдет, но не тут-то было. Спустя десять минут она словно пробудилась в моем рту от острой боли, как будто меня ножом полоснули по лицу. Я не имел представления, в котором часу это было, и закричал таким криком, который еще не разу не раздавался в этом пустом никому не нужном колодце. Все мое лицо раскалывалось от боли, как будто накалили стальное острие, раскаленное до огненных линий лезвие топора и силой прислонили к щеке. Зубная боль билась в моем рту, как молот об наковальню, и нечем было ее унять.

— У-у-у! Мне больно, я хочу сдохнуть! — закричал я от невыносимой, адской, разрушающей мой мозг боли.