Могильщик. Чёрные перчатки

— Вызывай, — кивнул Велион. — Но если сделаешь это, тебе не жить. Поверь, страже, чтобы добраться досюда потребуется куда больше времени, чем мне.

Пузан понял, что могильщик не шутит. И решил ретироваться. Последним сбежал детина, тяжело хлопнув дверью.

Велион спрятал меч в ножны, огляделся. Наконец, он увидел, кого искал — двух бабок, спрятавшихся за угол соседнего здания. Из-за каменной кладки торчали только их носы.

— Бабушки, я вас не обижу! — крикнул могильщик и направился к ним.

Бабки поверили, почему, хрен знает, но поверили, и Велион был этому рад. Они дождались его.

— Бабушки, — сказал тотенграбер, — вы не знаете, кто жил в этом доме двадцать четыре года назад?

— Как же не знаем, знаем, — сказала одна бабка. — Рыцарь здесь жил. А как звать его не помню, давно дело было.

— Рыцарь, рыцарь, — подтвердила вторая. — Хороший был человек, благородный, потому и бедный, без замка.

— А детей у него не было?

— Был мальчишка, — после долго раздумья сказала первая бабка. — Чернявенький такой, симпатичный. А жена рыцаря была самой красивой женщиной на этой улице, как есть помню, а как звать их, хоть убей, милок, вспомнить не могу.

— А вы не знаете, что с ними случилось? — с замиранием сердца спросил Велион.

— Знаем, знаем, — закивала первая бабка. — Рыцаря-то ранили тяжело, он и помер. Говорили, что братец его двоюродный или сводный ли постарался. Он потом и дом себе к рукам прибрал, и жёнушку рыцаря-то того хотел, да она, говорили, с собой покончила, а кто и говорил, что это братец постарался. А мальчишка сбёг.

— А как звали того брата, не помните? — сквозь зубы спросил могильщик.

— Давно дело-то было, — тяжело вздохнув, ответила вторая бабка. — Да и быстро он дом-то продал, купцу, Гришу, который тебя из дому-то своего сейчас выставил. А ты, чего, знал их? Молодой же совсем…

— Можно сказать и так, — тихо сказал Велион. — Можно сказать и так. Спасибо, бабушки.

Он ушёл, оставив бабок шушукаться.

Долго брёл по городу, чувствуя, как сжимается его сердце. Его прошлое, о котором он практически никогда не задумывался, настигло его и схватило за глотку.

"Кем были мои родители? Почему никто не забрал меня из той канавы, где меня нашёл Халки? Кем, чёрт возьми, был тот самый брат, что свёл моих родителей в могилу? Жив ли он сейчас? Быть может, у меня есть и другие родственники, и они искали меня когда-то?".

Велион остановился и тяжело опёрся на стену какого-то дома. Сердце щемило.

Но он знал ответ.

— Не важно, — вслух сказал могильщик и, сунув руки за пазуху, нашарил перчатки.

Глава 8. Простой заказ

Порой тракт бывает людным местом. Дело, конечно же, в путешественниках, торговцах, пилигримах, нищих, дезертирах, проститутках, гонцах, разбойниках и, в меньшей степени, могильщиках. А кто ещё окажется на дороге?

Нет, кое-кого Велион забыл. Тех, кого не любил больше всего — странствующих проповедников.

Религий на континенте было множество — какие-то призывали поклоняться единому богу, другие множеству, некоторые, самые мрачные, боготворили демонов. Некоторые религии, в основном языческие, просто существовали, не требуя поклонения всего мира. Другие призывали огнём и мечом истребить "еретиков" и "святотатцев". Обычно именно люди, проповедовавшие такие религии, и встречались могильщику на тракте.

Велион, старающийся не лезть в религиозные дела и не собирающийся поклоняться какому-то богу или, если на то пошло — богам, не любил этих проповедников. Во-первых, за фанатизм в глазах. Во-вторых, за попрание чужого мнения, то есть — чужих религии. Конечно, порой встречались забавные дедки, рассказывающие занимательные истории про своих богов, но такое случалось весьма редко. К тому же, проповедник, голова которого маячила над сгрудившейся вокруг него толпой в пятьдесят-шестьдесят человек, был молод, даже чересчур — тотенграбер оценил его возраст лет на тридцать. Обычно проповедниками становились люди за сорок — по мнению людей, они знали, что такое жизнь, были умудрены опытом, а длительные скитания — или отшельничество — помогли найти им путь к истине. Но этого, кажется, молодость не смущала.

— … и когда моя мать, старающаяся закрыть своим телом нас с сестрой, погибла, пронзённая мечом, — громыхал над трактом мощный голос проповедника, — я понял, что мне конец.

Велион сунул руки в карманы и приблизился к толпе, расположившейся на развилке, рядом с указательным камнем. Праздное любопытство, больше ничего. Но и могильщик может его испытывать, ведь и он когда-то был человеком.

— Давно? — поинтересовался тотенграбер у стоящего в хвосте толпы наёмника.

— Не-а, — буркнул тот. — Только начал.

— Рассказал только о том, как толпа солдат ворвалась в его деревню, — прошептал стоящий рядом мужичёк, по виду возница. — Ему тогда было шесть.

— Ага, — коротко ответил Велион.

— Но боги, тогда мне казалось, что боги, благоволили мне, — с чувством продолжил проповедник. — Солдат, убивший мою мать, схватил мою сестру и начал срывать с неё одежду.

— Вот так везуха, — прокомментировал кто-то в толпе. На него недовольно зашипели, но кто-то всё же хихикнул.