Могильщик кукол

Все в нем противилось предположению, что такой мужчина, как Бруно Клой, рядом с которым на протяжении долгих лет он в поте лица работал, смеялся, пил кофе с молоком или пиво, может нападать на беззащитных девушек, если они попадаются ему на пути. Конечно, он сам дважды энергично ставил Бруно на место, так как тот не оставлял в покое Марию. Но тогда Бруно было восемнадцать, позже они оба смеялись над этим.

Пауль не знал, что Бруно в конечном счете все же взял реванш. О некоторых вещах сестра говорила только с Антонией. Но когда они смеялись вместе над этим, Бруно сделал странное замечание: «Все в порядке, Пауль. Всегда только одна Мария — тоже было бы скучно. Так я могу время от времени приняться за какую-нибудь девчонку».

«Приняться» звучало скорее с намеком на драку, чем на любовную интрижку… Девчонку! Пауль не знал, как это понимать. И что уж совершенно не укладывалось у Пауля в голове, так это как добродушный болван, сидевший за его столом и ожидавший ласки, мог бы превратиться в бестию, если молодая девушка неприветливо с ним обойдется. Правда, и Антония не научила Бена спокойно реагировать на неприветливость других.

Да, самое время поговорить с полицией. Не в Лоберге, там Эрих будет постоянно вмешиваться. Уголовная полиция должна приехать сюда, решил Пауль. Они должны проверить, находится ли Эдит Штерн на пути домой.

Он не хотел выдвигать никаких обвинений, не хотел выбивать почву из-под ног Ренаты Клой и ее сыновей или Труды и Якоба, он только хотел прояснить обстоятельства. Однако едва Пауль Лесслер собрался наконец с духом, решившись на это, как сам потерял почву под ногами.

Мирное время

Пауль часто задавал себе вопрос, на каком основании Тея Крессманн с такой уверенностью заявляла, что именно Бен ранил Урсулу Мон. Возможно, кто-то из Крессманнов видел Бена во второй половине дня в воронке или направляющимся туда? Антония была тверда во мнении, что Тея переполошила всех в деревне и оставшееся высосала из пальца, только чтобы в качестве королевы потанцевать вместо Труды на балу стрелков.

В какой-то момент Пауль присоединился к этому мнению, так как никто ничего не предпринимал. И ни один человек в деревне, в этом он был убежден, не проявит ни такта, ни снисхождения или просто из симпатии не перестанет болтать, если речь пойдет о том, что Бена могут упечь за решетку. Он был прекрасной темой для разговоров. Но слухи о нем почти уже умолкли, когда Труде зимой 88-го года пришлось лечь на операцию. Да и другие тоже давали темы для разговоров.

Рихард Крессманн окончательно лишился водительских прав. Альберт с треском вылетел из гимназии. Теперь Тея могла заняться собственными, не чужими делами. Поистине, про ее сына нельзя было сказать, что у него ума палата. Сможет ли он удержаться в реальной школе, это тоже вызывало серьезные сомнения.

Бруно Клой, как всегда, гулял с какой-то новой девушкой из Лоберга, на этот раз будто бы с двадцатилетней. И в то время как он развлекался в чужих кроватях, вырвался его племенной бык и, прежде чем его поймали, нанес значительный урон. Затем его сын Дитер в супермаркете попался на краже. Испытание на смелость — так это теперь называлось. Бруно хотел во мраке ночи как следует проучить директора за то, что тот запретил Дитеру посещать магазин. По-настоящему об этом сожалела только Рената, которая не могла больше послать своего старшего с поручением быстро принести пакетик сливок для кофе.

Правда, у Тони и Иллы фон Бург неприятностей с сыновьями не было. Даже пройдоха Уве больше не тарахтел по Лобергу каждое воскресенье с новой девушкой на заднем сиденье мопеда. Он возвратился к Бэрбель, постоянно и только ее одну водил в кафе-мороженое, в кино или, если карманные деньги заканчивались, на прогулку. Но всему другому Уве предпочитал времяпровождение в снимаемой Бэрбель комнате.

Но вот с многоквартирным домом на Лерхенвек у Тони и Иллы были одни неприятности. Как только какое-нибудь жилье освобождалось, муниципалитет заявлял на него права. Они были постоянно в поиске квартир для нуждающихся в социальной помощи и беженцев. Так, за спиной Тони в трехкомнатную квартиру вселились восемь человек.

С быстротой молнии по деревне разнеслась весть, что на Лерхенвек поселилась цыганская шайка. На восьми квартирантах дело не остановилось. Неделями места на автостоянке, закрепленные за съемщиками, были заблокированы немыслимым количеством автоприцепов. Полицейский участок Лоберга был завален заявлениями о кражах и взломах. После поступления нескольких жалоб на сексуальные домогательства положение стало критическим. Как следствие, множество квартир освободилось: каждый, кто дорожил своим спокойствием, съехал. И Тони остался ни с чем.