Могильщик: Трое отвергнутых (СИ)

Уже отсюда они услышали бабский вой. Видать, поминают Керага, хотя он никакой не хуторянин, а из города. Смерть — общая беда. А уж если это действительно сделал чужак… Молодой охотник почувствовал, как его кулаки непроизвольно сжимаются. Идущий рядом Эрли скрипел зубами. Да, Жерев был прав: здесь не место для чужака, и если в смерти лесоруба виноват он, его достанут отовсюду — и из развалин, и с Серых полей, и даже из тумана, приди ему в голову забраться туда.

Обиталище Викле было настоящей крепостью. Четыре набитых камнями и землёй деревянных сруба, расположенных по углам, соединял облицованный камнем частокол. Когда они подошли к стенам хутора, им скинули крепкую и сухую лестницу — ворот строители не предусмотрели, опасаясь всяческих напастей. По ту сторону сруба их тоже ждала лестница. Внутри стен — две полуземлянки сыновей Викле и хозяйский дом. Перед домом утоптанная площадка, где обычно собирались все хуторяне на праздники. Сегодня же там поставили низкий стол, около которого собрались все женщины. Бабы выли и стенали, оплакивая погибшего лесоруба. Все мужики, кроме двух стражников и по совместительству горожан-батраков, видимо, собрались в доме — обсуждали, что делать.

Хасл постарался не искать глазами Миреку — свою предполагаемую невесту — но всё же нашёл. Она сидела у головы Керага, спрятав лицо в ладошки. Молодой охотник немного занервничал, как делал это каждый раз при виде любимой, но почти сразу его мысли ушли совсем в другую сторону.

— Кто мог сделать такое?.. — пробормотал Эрли. — Дурной знак. Дурной.

Хасл не стал спорить с товарищем. Это действительно был дурной знак — найти такой труп на следующий день после встречи с незнакомцем.

И без того обычно потрёпанная одежда лесоруба была сильно изорвана. Живот и грудная клетка вскрыты от самого паха до шеи, кадык вырезан, глазницы превращены в две кровавые ямы, обрезана та часть правой щеки, где была метка, указывающая на принадлежность Керага к лесорубам. Во внутренностях своей жертвы убийца тоже порядком покопался, выдрав часть кишок и желудок.

— Ещё ему вырезали язык, — прошептал Жерев. — А в затылке дыра, и череп совсем пустой.

— Это не зверь сделал, — сдавленно пробормотал Эрли.

— Это уж точно.

— Пошли. Я привёл вас сюда не для скорби, а для мести.

Они вошли в дом Викле. Обширное помещение занимала одна комната, лишь скот — бараны да поросята — ютился за перегородкой. За столом сидело семь мужчин — Викле, младший брат хозяина Кралт, двое его сыновей, племянник и два лесоруба. Детей, видимо, отправили в землянки, чтобы не путались под ногами ни у обсуждающих проблему мужчин, ни у скорбящих женщин.

— Это всё? — спросил Викле вместо приветствия. — Только двое?

— Остальные на работе, — ответил Хасл. — А Микке остался охранять трактирщика с дочерью. Вечером придут ещё люди.

— Пиво он остался охранять, — буркнул старший сын Викле — Зерв.

— Заткнись, — оборвал его отец. — Что ж, до вечера мы ждать не можем, придётся довольствоваться тем, кто есть. Мы уже всё обсудили. Вы трое пойдёте с Некпре к Серым полям. Мы с племянником и лесорубами прочешем лес и окраину города, остальные будут охранять женщин и детей. Я дам вам арбалет, копьё и два меча, а то, как погляжу, ума взять с собой оружие у вас не хватило.

На самом деле у охотников на поясах висели ножи, а их охотничьи луки годились для убийства человека не хуже, чем зверя, но Хасл не стал спорить. Возможно, пришелец вовсе и не человек, а арбалет бьёт куда мощнее лука, не говоря уж о том, что с копьём и двумя мечами можно будет одолеть любого противника.

Они вышли, едва проведя в тёплом помещении четверть часа и успев выпить по кружке горячего травяного отвара с каплей креплёной настойки, да собрать скудный обед, состоящий из горсти съедобных корней и двух лоскутов вяленого мяса. Викле не собирался кормить нахлебников, пусть даже они охотятся на завёдшегося у его дома убийцу. Впрочем, его младший сын получил не больше.

— Это не настоящая облава, — сказал Некпре, когда они выбрались из-за стены. — Настоящая будет вечером, когда здесь соберётся человек двадцать. Пока же отец хочет его напугать.

— Его — это чужака? — спросил Хасл, возводя арбалет. — И вообще, я ни черта не понимаю — что за чужак, как он убил Керага?

Про убийство начинал рассказывать Жерев, но ещё в таверне, плача и сбиваясь через слово. В дороге же они почти не разговаривали — ужас, внушаемый Серым Зверем, не слишком-то располагал к беседе. Да и, честно говоря, Жерев — тот ещё рассказчик, он обычно только поддакивал Керагу.

— Чужак появился вчера вечером, — сказал Некпре, подумав. — В самую жару пришёл. Подошёл к стене и начал звать людей. Хотел купить еды. Но он был такой странный и страшный, что мы прогнали его, забросав камнями. Я его толком и не рассмотрел.

— Надо было его сразу убить, — буркнул лесоруб. — Мы отдыхали рядом, и я видел его — высокий, уродливый, весь в чёрном. Точно сама смерть.

— И это всё?

— Да.

— А как он убил Керага?